Айвангу

Действительно, это были стопроцентные американцы. Они жевали резинку и курили сигареты «Кэмэл», небрежно выбрасывая окурки в воду.

Знающие разговор американских людей – Кавье и Сэйвытэгин – болтали с прибывшими и первыми удостоились угощения американским табаком и виски – огненной водой, пахнущей так же, как водка.

По ярангам ходили американские матросы, пытаясь на табак и виски выменять пушнину. Они немало удивились, получив стойкий отказ. Когда же им разъяснили, что тэпкэнцы отдают песцов в фонд обороны, они сначала удивленно пожимали плечами, что-то лопотали по-своему, но, разобравшись, уважительно протянули:

– О-о-о! – и роздали табак и виски бесплатно.

Из Кытрына прибыл представитель Чукотторга и, взяв q собой переводчиком Сэйвытэгина, отправился на пароход. Оттуда он вернулся расстроенный.

Сэйвытэгин рассказал, что американцы нарушили договоренность развезти продукты по всем селениям и поселкам северного и южного побережья Чукотского полуострова и выгрузили продукты в одном месте.

Капитан американского парохода заявил, что он не может рисковать судном, принадлежащим «Гудзон бэй компани», и спешит уйти в открытое море от надвигающихся льдов. Если советский представитель хочет, чтобы пароход доставил продукты и в другие пункты, пусть обеспечит сносные навигационные условия.

– Гуд бай, – сказал на прощанье американский капитан.

Два склада, которые никогда не бывали полными, теперь не вмещали и четверти того, что привезли и свалили на берег американцы. Мешки с сахаром и мукой сложили подальше от воды и накрыли брезентом. Ящики с апельсинами разбили тут же, и тэпкэнские ребятишки впервые в жизни ели сочную солнечную мякоть.

Когда установился санный путь, из других селений стали приезжать за товарами. Многие тэпкэнцы тоже возили грузы в Инчоун, в эскимосское селение Нуукэн. За это хорошо платили.

Айвангу в ту зиму хорошо поработал: подрядился в Чукотторге доставлять продукты в дальние поселки, ездил в тундру проверять капканы, часто оставался во льдах караулить нерпу. В яранге Сэйвытэгина никогда не переводились жир и мясо, хотя зима выдалась трудная, морозная. В середине зимы в некоторых ярангах горело только по одному жирнику – не хватало топлива. Люди часто ходили друг к другу в гости, в особенности в тот день, когда узнавали, что хозяин подстрелил нерпу или лахтака. Больше всех гостей бывало в яранге Сэйвытэгина. Завистливые люди поговаривали:

– Почему так везет безногому? Уж не шаманит ли он?

– Как же он может шаманить, если он комсомолец? Разве не помните, как он ночью сжег наши амулеты? – возражали другие, получившие в подарок сало и мясо в яранге Сэйвытэгина.

Однажды Айвангу отсутствовал четыре дня: просили отвезти сгущенное молоко в Кытрын, где болели грудные дети. Домой он вернулся поздним вечером. Раулена подала на стол чай и лепешки из белой муки. Айвангу надломил лепешку и вдруг спросил:

– Откуда мука? Мы ведь съели свою еще в начале месяца.

– Алеша принес, – Раулена виновато улыбнулась.

– Откуда принес?

– Что ты допытываешься? – вспыхнула Раулена. – Ты лучше ешь.

– Нет, ты мне скажи, откуда белая американская мука? – настаивал Айвангу.

– Неужели ты ничего не знаешь и ничего не видишь? – рассердилась Раулена. – Все в Тэпкэне потихоньку берут муку из кучи. Она все равно портится. Ее едят собаки. Не бойся, ведь не взрослые ее таскают, а дети. Что будет детям?

– И мой сын тоже ворует? – Айвангу ужаснулся.

– Какое же это воровство? – возмутилась Раулена. – Что ты говоришь! Ты лучше посмотри, что делает Громук! Он кормит американским компотом свиней.

– Громук – это одно дело, а мой сын не должен воровать. Позови его!

– Он спит.

– Завтра я с ним поговорю, – пообещал Айвангу. На следующее утро Айвангу ушел в море, а когда вернулся, сын опять спал. Разговор с ним пришлось отложить, но тем не менее белая мука исчезла в яранге. Раулена поджала губы и разговаривала с мужем сквозь зубы. А вскоре Айвангу обнаружил в ящике для чайной посуды пачку галет.

– Это откуда? – спросил он сына.

– Мы взяли под брезентом, – ответил мальчик с гордостью, думая, что его похвалят.

– Никогда этого не делай! Только дурные люди воруют. Даже когда все воруют, ты не должен этого делать. Слышишь?

– Все берут, и я буду брать, – заупрямился Алеша.

– Не смей! – крикнул Айвангу. – Ты мой сын и не будешь вором!

– Я не твой сын, – неожиданно дерзко ответил Алеша. – Мой отец погиб на фронте.

У Айвангу потемнело в глазах. Шатаясь, он вышел из чоттагина и долго стоял на улице, глотая ртом студеный воздух.