Айвазовский

Интересный факт — Айвазовский был и остается единственным художником в Петербурге и России, имевшим чин тайного советника — равный по табели о рангах адмиралу флота, что давало ему неотъемлемое право носить адмиральский мундир!

Юлия Яковлевна старалась пользоваться мельчайшей возможностью посетить столицу, часто ездила туда с мужем. Последнее время она все чаще задумывалась об участи своих дочек. Когда придет время выдавать их замуж, необходимо, чтобы они с супругом не ударили в грязь лицом. Дочери Айвазовского воспитываются если не как принцессы, то во всяком случае как английские леди. Сейчас, в 1860 году, старшей одиннадцать лет, в этом возрасте девочка должна чувствовать себя в обществе как рыбка в воде. Еще три, четыре года — и на нее начнут засматриваться молодые люди. Поняв, что муж не желает, чтобы вышедшие замуж дочери покинули его, Юлия Яковлевна смирилась и с этим и, начав приглядываться к знакомым мужа и соседям, неожиданно обнаружила несколько семей, в которых подрастали мальчики подходящих возрастов. Решив дать дочерям возможность завести собственные знакомства под присмотром матери, Юлия Яковлевна завела обыкновение устраивать у себя в феодосийском доме званые вечера и балы. Пусть ее красавицы вращаются в местном «высшем свете», покрасуются в шелковых платьях, потанцуют. Девичий век недолог, зачем же отказывать себе в небольших радостях.

Поначалу все получалось, на праздники к Айвазовским съезжалась вся губернская знать, но вскоре идиллию прервал сам хозяин дома, посчитавший, что гости мешают его работе, требуют его внимания в часы, строго отведенные для рисования, мешают писать письма, готовить приезд любимого брата.

И вот вместо роскошных бальных платьев маленьких принцесс — обычные скромные одежды, вместо веселых кавалеров — не обращающие на них внимания ученики отца, вместо волшебной музыки заунывный дудук, грязные бандуристы с рынка или рапсоды с их надоевшими скрипками. Иван Константинович же словно в протест любимой супруге повадился приводить в дом пропахших рыбой рыбаков, портовых грузчиков или ремесленников.

Вот и попробуй зазвать в дом образованных юношей, когда тут такое общество. Одно утешение — когда Юлия Яковлевна и Иван Константинович серьезно вздорили, обиженная супруга собирала девочек и уезжала с ними в Одессу или Петербург.

1861 год в семье Айвазовских беда. В Петербурге заболели скарлатиной жена Юлия и дочь Александра — болезнь заразная и плохо лечится. Понимая, что самым лучшим для всех будет немедленно отделить больных от здоровых, Иван Константинович забирает остальных троих дочерей, младшей из которых едва ли уже исполнилось три годика, и переезжает с ними в гостиницу, через дорогу от месторасположения больных: «У меня в доме ужасная беда. Одна дочь — третья заболела скарлатиной, и поэтому я с прочими детьми переехал напротив, в гостиницу. Между тем жена моя, полуживая, как Вам известно, оставаясь с больной дочерью, выбилась из сил и вот шесть дней, что опасно больна», — жалуется в письме И. К. Айвазовский А. П. Халибову.[208]

Ухаживать за Юлией и Александрой берутся брат Юлии, специально приехавший для этого в Петербург, и доктор. Сам Иван Константинович хоть и заходит к больным, но старается ни к чему не прикасаться. Страшное дело — заразить остальных детей!

Когда больные пошли на поправку, доктор посоветовал им поехать на лечение в Германию. Сопровождать еще не успевшую как следует оправиться после тяжелой болезни Юлию взялся ее брат. Айвазовский разрывается между желанием отправиться в Крым и поехать навестить супругу и дочерей в Вюрцбург, где они проходят лечение сывороткой. Впрочем, жене с каждым днем все лучше и лучше, девочки тоже чувствуют себя замечательно, лечение и климат явно идут всем на пользу. И успокоенный художник собирается в дорогу. Нет, не в Германию к семье, как это можно было предположить, в начале мая он планирует поездку на Кавказ, где его ждет наместник, с тем, чтобы в июне оказаться в Таганроге у А. П. Халибова.