Айвенго. Квентин Дорвард

– Это справедливое требование, – сказал принц Джон, – и мы на него согласны. Губерт, если ты побьешь этого хвастуна, я насыплю тебе полный рог серебра.

– Человек может сделать только то, что в его силах, – отвечал Губерт. – Мой дедушка отлично стрелял из лука в битве при Гастингсе, и я надеюсь, что не посрамлю его памяти.

Первую мишень сняли и поставили другую такую же. Губерт, как победивший на предварительном состязании, стрелял первым. Он долго целился, прикидывая глазом расстояние, и в то же время держал лук натянутым, наложив стрелу на тетиву. Наконец он ступил шаг вперед и, вытянув левую руку так, что середина или прицел лука пришелся вровень с лицом, оттянул тетиву вплоть до самого уха. Стрела засвистела в воздухе и вонзилась в круг, но не в центр мишени.

– Вы не приняли в расчет ветра, Губерт, – сказал его соперник, натягивая свой лук, – а то вы попали бы еще лучше.

С этими словами Локсли стал на назначенное место и спустил стрелу с беспечным видом, почти не целясь. Его стрела вонзилась в мишень на два дюйма ближе к центру, чем у Губерта.

– Клянусь небом, – сказал принц Джон Губерту, – тебя стоит повесить, если ты потерпишь, чтобы этот негодяй тебя превзошел в стрельбе.

Но у Губерта на все случаи был только один ответ.

– Да хоть повесьте меня, ваше высочество, – сказал он, – человек может сделать только то, что в его силах. А вот мой дедушка важно стрелял из лука…

– Черт побери твоего деда и все его потомство! – прервал его принц Джон. – Стреляй, бездельник, да хорошенько, а не то тебе будет плохо!

Понукаемый таким образом, Губерт снова стал на место и, помня совет своего соперника, принял в расчет только что поднявшийся слабый ветерок, прицелился и выстрелил так удачно, что попал в самую середину мишени.

– Ай да Губерт! Ай да Губерт! – закричала толпа, которая гораздо более сочувствовала известному ей стрелку, чем незнакомцу. – В самую середку! В самую середку! Да здравствует Губерт!

– Лучше этого выстрела тебе не удастся сделать, Локсли, – сказал принц со злорадной улыбкой.

– Ну-ка, я подшибу его стрелу, – отвечал Локсли и, прицелившись, расщепил торчащую в мишени стрелу Губерта.

Зрители, теснившиеся вокруг, были так потрясены этим чудом искусства, что даже не выражали своего изумления обычными в таких случаях возгласами.

– Это, должно быть, не человек, а дьявол! – шептали друг другу йомены. – С тех пор как в Англии согнули первый лук, такого стрелка еще не видывали.

– Теперь, – сказал Локсли, – разрешите мне, ваша милость, поставить такую мишень, какая в обычае у нас в северной области, и прошу пострелять по ней любого доблестного йомена, который хочет заслужить улыбку своей красотки.

С этими словами он направился за пределы ограды, но, оглянувшись, прибавил:

– Если угодно, пошлите со мной стражу. Мне нужно срезать ветку с ближайшей ивы.

Принц Джон подал было знак сторожам следовать за ним. Но со всех сторон раздались крики: «Позор, позор!» – и принцу пришлось отменить свое оскорбительное распоряжение.

Через минуту Локсли воротился и принес прямой прут толщиной в палец и футов в шесть длиной. Он принялся сдирать с него кору, говоря, что предлагать хорошему охотнику стрелять по такой широченной мишени, какая была поставлена раньше, – значит насмехаться над ним. У него на родине всякий сказал бы, что тогда уж лучше сделать мишенью круглый стол короля Артура, вокруг которого умещалось шестьдесят человек.

– У нас, – говорил он, – семилетний ребенок попадает тупой стрелой в такую мишень.

Потом он степенным шагом перешел на противоположный конец ристалища, воткнул ивовый прут отвесно в землю и сказал:

– А вот если кто попадет в эту палку за сто ярдов, того я назову достойным носить лук и стрелы в присутствии короля, будь это сам славный Ричард[54].

– Мой дед, – сказал Губерт, – изрядно стрелял из лука в битве при Гастингсе, но в такие мишени не стреливал, да и я не стану. Коли этот йомен подшибет такую тростинку, я охотно уступлю первенство ему или, скорее, тому бесу, что носит его куртку, потому что человек не может так стрелять. Человек может сделать только то, что в его силах. Я не стану стрелять, раз сам знаю, что наверняка промахнусь. Ведь это все равно что стрелять в острие ножа, или в соломинку, или в солнечный луч… Эта белая черточка так тонка, что я и разглядеть-то ее не могу.

– Трусливый пес! – воскликнул принц Джон. – Ну, Локсли, плут, стреляй хоть ты, и, если попадешь в такую цель, я скажу, что ты первый человек, которому это удалось. Нечего хвастать своим превосходством, пока оно не подтверждено делом.

– Я сделаю то, что в моих силах, – отвечал Локсли. – Большего от человека нельзя требовать, как говорит Губерт.