Айвенго (с иллюстрациями)

- «Исааку,сыну Адоникама,иноверцами называемому Исааком из Йорка, привет, да будет с тобой мир и благословение, обетование да умножится тебе на многие годы. Отец мой, я обречена на казнь за то, чего не ведала душа моя, - за колдовство и волхвование. Отец мой, если можно, найди сильного человека, который бы ради меня сразился мечом и копьём, по обычаю назареян, на ристалище близ Темплстоу на третий день от сего дня. Быть может, бог отцов наших даст ему силу защитить неповинную, заступиться за беззащитную. Если же это будет невозможно, пусть девушки нашего племени оплачут меня как умершую, ибо я погибну, как олень, поражённый рукою охотника, и как цветок, срезанный косой земледельца. А потому подумай, что можно сделать и есть ли возможность меня спасти.Есть один такой воин из назареян,который мог бы взяться за оружие в мою защиту.Это Уилфред,сын Седрика, у иноверцев именуемый Айвенго. Но он в настоящее время ещё не в силах облечься в ратные доспехи.Тем не менее дай ему знать об этом, ибо он пользуется любовью и почётом среди могучих сынов своего племени и был в плену вместе с нами, а потому может найти мне защитника среди своих товарищей. И скажи ему, Уилфреду, сыну Седрика,что останется ли Ревекка в живых или умрёт, она и в жизни и в смерти неповинна в том грехе,в котором её обвиняют. И если такова будет воля божия, что ты лишишься своей дочери,не оставайся,отец, в этой стране кровопролитий и жестокостей, но отправляйся в Кордову, где брат твой проживает в безопасности под покровительством трона,занимаемого Боабдилом,сарацином, ибо жестокость мавританского народа к сынам Иакова далеко не столь ужасна, как жестокость английских назареян».

Исаак довольно спокойно выслушал чтение письма, но как только Бен-Самуэль окончил его, он снова начал выражать свою скорбь, раздирая на себе одежды, посыпая голову пылью и восклицая:

- О, дочь моя, дочь моя! Плоть от плоти моей! Кость от костей моих!

- Ободрись,- сказал раввин,- печалью ничему не поможешь, препояшь свои чресла и ступай отыскивай этого Уилфреда,сына Седрика. Может быть, он окажет тебе помощь если не личной доблестью, то хоть советом, ибо этот юноша весьма угоден Ричарду, прозванному у назареян Львиным Сердцем, а по стране всё упорнее распространяются слухи, что он воротился.Может быть, юноша выпросит у него грамоту за его подписью и печатью с повелением остановить злодеяние кровожадных людей,которые осмелились присвоить святое имя Храма своему ордену.

- Я отыщу его,- сказал Исаак,- отыщу, ибо он хороший юноша и питает сострадание к гонимым сынам Иакова. Но он ещё не в силах владеть оружием, а какой же другой христианин захочет сразиться за угнетённую дочь Сиона?

- Ах,- сказал раввин,- ты говоришь, как будто вовсе не знаешь христиан! Золотом ты купишь их доблесть точно так же, как золотом покупаешь себе безопасность. Ободрись, соберись с духом и поезжай разыскивать Уилфреда Айвенго.Я тоже не буду сидеть сложа руки, ибо великий грех покинуть тебя в таком несчастье.Я отправлюсь в город Йорк, где теперь собрались многие воины и сильные мужи, и, без сомнения, найду среди них охотника сразиться за твою дочь. Ибо золото- их божество и они готовы из-за денег во всякое время прозакладывать свою жизнь,как закладывают земельные угодья.Слушай, брат мой, ведь ты не отступишься от обещаний,какие мне придётся,быть может, предложить им от твоего имени?

- О, конечно, брат!- отвечал Исаак.- И благодарю создателя, давшего мне утешителя в моей скорби. Однако ты не соглашайся сразу на всякое их требование, потому что таково свойство этих людей, что они запрашивают фунты, а потом согласны принять и унции. Поступай как тебе угодно, ибо я совсем потерял голову, и к чему мне будет всё моё золото, если погибнет дитя любви моей?

- Прощай,- сказал лекарь,- и да сбудется всё, как того желает твоё сердце.

Они обнялись на прощанье и разъехались в разные стороны. Калека остался на дороге и некоторое время смотрел им вслед.

- Эти собаки,- сказал он,- не обратили на меня внимания, как если бы я был раб, или турок, или такой же еврей, как они сами, а я, слава богу, вольный человек и цеховой мастер. Могли бы, кажется, бросить мне хоть серебряную монетку.Я не обязан разносить их неосвящённые каракули да ещё опасаться, что они меня заворожат,как добрые люди предсказывали. Много ли мне прибыли от того червонца,что дала мне девчонка,если придётся на пасху идти на исповедь и поп так меня застращает,что я ему вдвое больше заплачу за отпущение.Того и гляди, назовут меня еврейской почтой, да и останешься с этой кличкой на всю жизнь.Должно быть,эта девушка и в самом деле околдовала меня. Да и со всеми так было, кто имел с ней дело, всё равно еврей или христианин, - все её слушали. Но вот как подумаю о ней, кажется отдал бы и мастерскую свою и все инструменты, лишь бы спасти её жизнь.

Глава XXXIX

О дева, ты неумолимо бесстрастна,

Я ж гордостью спорю с тобой.

Сьюард