Айза

— Твой возлюбленный влюбился, — сказал он.

Имельда громко расхохоталась и вытянула руку, сложив ладонь ковшиком.

— Ты с ума сошел! — воскликнула она. — Да Кандидо Амадо будет есть у меня с руки, пока мне будет угодно. Слышишь? Пока Имельде Каморре будет угодно.

— Чушь.

— Что ты сказал?

— Что слышала: чушь, — повторил Рамиро с нажимом и, нарочито медленно сделав глоток, чтобы подогреть ее интерес, добавил: — Хозяин перестал есть у тебя с руки, когда увидел эту девушку.

— Какую девушку?

Хотя Имельда старалась не подавать виду, в ее голосе прозвучала явная тревога.

— Ту, что живет в большом доме. — Рамиро восхищенно присвистнул. — Вот это да! Тебе надо было ее видеть! Клянусь, когда она возникла среди коров с кувшином в руках, у меня глаза впервые за всю мою собачью жизнь стали глядеть прямехонько… Вот это да! — повторил он и вновь присвистнул. — Мне и во сне не могла привидеться такая баба, а вот поди ж ты: молодая, чистая, застенчивая и молчаливая. У хозяина просто ноги подкосились, и так дрожала рука, что, когда стал брать кувшин, он пролил воду себе на грудь.

— Лжешь!

— Тебе бы хотелось, чтобы это было так. — Рамиро помолчал, сверля ее взглядом. — Но ведь вчера он не приходил, правда? Он всю ночь мылся и брился и, думаю, даже не ложился, потому что еще до рассвета я уже скакал по льяно в сторону реки. — Он покачал головой и сделал новый глоток. — Тебе надо было его видеть! Лысина блестит, усы подстрижены, благоухает чистотой и упрашивает старого лиса Акилеса, чтобы тот позволил ему войти в дом… или «по крайней мере, пусть девушка вынесет ему водицы напиться, а то он-де умирает от жажды…». Черт побери! Никогда не видел, чтобы человек так унижался, даже ради спасения жизни.

Имельда Каморра заговорила не сразу. Она молча выслушала рассказ и уже не сомневалась в его правдивости. Ее глаза сверкали, верхняя губа дрожала, а ум работал быстрее, чем обычно.

— Кто она? — наконец поинтересовалась она.

— Девчонка-то? — спросил Рамиро Галеон, пожимая плечами. — Представления не имею! Мы даже ее имени не узнали, потому что сегодня она и носа не показала, из-за этого все пошло наперекосяк, так как хозяин разозлился, и обратный путь мы проскакали галопом. Чуть не загнал кобылу, и не будь он таким никудышным наездником, я бы его упустил из виду. Казалось, будто его заели площицы и клещи. Испанка совсем его с ума свела своими зелеными глазищами.

— Откуда тебе известно, что она испанка?

— Это сразу видно, даже если она и рта не откроет. Креолка есть креолка, а она — нет. И ее мать, которая на нее очень похожа, тоже, и двое парней, которых я видел, должно быть, ее братья.

— Возможно, один из них — ее муж.

— Судя по виду, эта кобылка еще не познала жеребца. Она совсем юная и смотрит так, как девственницы.

— Да что тебе известно о девственницах! Когда ты видел хоть одну?

— Да мне-то что! — с вызовом ответил он. — Главное ведь — мнение хозяина, который, когда мы вернулись, сказал мне: «Никому ни полслова, но на этой девчонке я женюсь. Держи рот на замке, а не то собирай свое барахло и проваливай».

— Врешь!

— Не вру, и ты это знаешь. Ты упустила время, пытаясь стать хозяйкой имения, забыв о том, что не принадлежишь к породе «белых» хозяев, ведь ты из числа «темных» пеонов, голь перекатная. Говоришь тебе, говоришь, да ты разве слушаешь!

— И что ты предлагаешь? Уйти с тобой и нищенствовать в саванне, пока ты тоже не выдохнешься? Мне прекрасно известно, что Кандидо Амадо — говнюк, но это была единственная возможность выйти замуж и бросить занятие проституцией. — Имельда потягивала из стакана и одновременно обдумывала свое новое положение. — И я не позволю вот так просто от меня отделаться, — продолжила она. — В конце концов, одно дело — что она ему нравится, а другое — примет ли она его.

— Ты забыла про серебро.

— Какое серебро?

— Хозяйское. А его у него много, потому что он с самого рождения только тем и занимался, что угонял соседский скот, продавая его как собственный и складывая деньги в кубышку в ожидании того дня, когда сможет купить «Кунагуаро». Если он предложит ей вытащить ее из коровника, чтобы сделать хозяйкой, возможно, это сработает. — Рамиро сделал многозначительную паузу. — С тобой же сработало.

Рука Имельды Каморры обхватила бутылку, и в какой-то момент показалось, что она швырнет ее ему в голову, но было очевидно, что Рамиро Галеон слишком силен даже для нее, и она передумала, стараясь изобразить спокойствие.

— Хорошо! — процедила она сквозь зубы. — Я не из тех, кто убегает еще до того, как тигр рыкнет. Подожду! Подожду, но будь уверен, я не позволю ему меня бросить.

— И в результате останешься на бобах. — В голосе Рамиро Галеона явно звучала угроза. — Мне уже начало надоедать, что ты не видишь дальше собственного носа. Он же никогда на тебе не женится!

— Ты еще не знаешь Имельду Каморру!

Рамиро посмотрел на нее так, будто впервые увидел. Казалось, он сейчас вспылит, однако неожиданно выражение его лица смягчилось, и он протянул руку, чтобы погладить женщину по руке.