АК-27. Автобиография

Отсюда все проблемы. Команда начала играть все хуже. Как следствие, на трибунах стало собираться меньше народу. Пошли разговоры о том, что «Питтсбург» может сменить прописку – уедет в богатый город вроде Хьюстона или Лас-Вегаса, который заинтересован в команде НХЛ. Дошло до того, что однажды «Пингвинов» признали банкротами, и лига взяла клуб на временное содержание. Потому Лемье и возвращался в хоккей – если раньше на матчи ходили по 11–12 тысяч болельщиков, то при нем регулярно стали собираться аншлаги…. Сейчас дела у «Питтсбурга» налаживаются. После локаута финансовые возможности всех команд выровнялись. У «Пингвинов» сейчас новый хозяин, и о переезде вроде бы речь уже не идет.

Мое расставание с «Питтсбургом» прошло нелегко. Еще вначале сезона – 2002/03 стало ясно, что команда не найдет деньги на то, чтобы подписать со мной новый контракт. «Пингвины» были вынуждены сделать обмен, и он состоялся 10 февраля 2003 года, когда меня отправили в «Рейнджере». Знаю, болельщики «Питтсбурга» очень не хотели, чтобы я уходил. Но проводили тепло. А когда я возвращался в Питтсбург с «Рейнджере» или «Монреалем», встречали меня аплодисментами. Ребята, с которыми я играл, подходили после матча и говорили: «Знаешь, Кови, сейчас уже не та обстановка в команде. Тебя не хватает». Мне было приятно. Но что сделаешь? Это жизнь: все течет, все изменяется. Надеюсь, «Пингвины» снова переживут лучшие времена, уже при молодых лидерах Сидни Кросби и Евгении Малкине.

«Монреаль»

Воспитатель Клод Жюльен. – Русская рулетка. – Героическая серия с «Бостоном». – Саку Койву.

В отличие от «Питтсбурга», мой уход из «Рейнджере» в марте 2004 года получился не на оптимистичной ноте. Я играл неважно, чувствовал себя не в своей тарелке. Народ на трибунах «Мэдисон Сквер Гарден» начинал недовольно гудеть в мой адрес, едва я получал шайбу. Терпеть это было очень тяжело. Если бы меня не отправили в «Монреаль», я бы сам пошел к руководству нью-йоркского клуба и попросил об обмене. Говоря начистоту, когда я узнал новость о своем переходе, то обрадовался. Редко встретишь такую реакцию у хоккеиста, которому предстоит делать резкий поворот в карьере. Но я собрал вещи и на следующий день был уже на тренировке «Канадиенс». Предстояло забыть все плохое, впереди ждало много работы. Ведь «Рейнджере» в который раз оказывался за чертой плей-офф, а «Монреаль» вроде бы попадал в кубковую восьмерку Восточной конференции.

Разумеется, я не ожидал легкой жизни. Монреаль – хоккейный город… Нет, не то выражение. Монреаль – город, где хоккей, как вторая религия. Если будешь играть плохо, на тебя конкретно насядут журналисты, болельщики станут освистывать каждый твой шаг. С другой стороны, я долго выступал в «Рейнджере». Нью-йоркская пресса – тоже не сахар. Я уже знал правила игры, как выживать в хоккейной команде большого города. У меня был иммунитет. Поэтому особого внимания на давление общественности не обращал. А видел в будущем больше хорошего – игровую самореализацию, красивые победы, клуб с прекрасной организацией труда…

«Монреаль» отправлялся в выездное турне, и я поехал с командой. В матче с «Сан-Хосе» участия не принял – накануне два дня подряд играл за «Рейнджере», и тренер «Канадиенс» Клод Жюльен, понимая мою перенагрузку, дал отдохнуть. Дебют получился в матче с «Финиксом». Я вышел на лед, и через несколько смен… мне выбили плечо. Соперник применил силовой прием, я неудачно врезался в борт. Начало «лучше» не придумаешь. На больничном сидел еще семь-восемь матчей. Вышел в самом конце регулярного чемпионата. Принял участие еще в 11 играх и набрал лишь 3 (1+2) очка. Почему так мало?

Сразу после обмена у меня состоялся разговор с Клодом Жюльеном о том, каким он видит мое место в команде. Тренер сказал, что не хочет связывать мне руки. С другой стороны, я должен не увлекаться индивидуальным хоккеем, не выбиваться из общего ритма «Монреаля». Первый матч вроде бы прошел нормально, а потом Жюльен начал меня воспитывать. За ошибку в игре держал на скамейке. Зная мои качества, как форварда, регулярно не выпускал в большинстве.