АК-27. Автобиография

Мы отправились на консультацию к кардиологу. Он снова сделал ЭКГ и подтвердил диагноз – неправильная частота биения сердца. Тогда меня мягко, но настойчиво начали отговаривать от хоккея. Не сразу его бросать, а вставать на коньки хотя бы раз в неделю. Слегка побегать по площадке без хоккейной формы, ради удовольствия. И так два года. Атам, может, порок сердца исчезнет.

Два года без хоккея?! Трагедия! Представить это я не мог и в страшном сне. Это же целую вечность вычеркивать из своей жизни! Я плюнул на все: будь что будет. И продолжил тренировки в прежнем интенсивном ритме. Обошлось… Хотя сердце у меня и сейчас работает неидеально – вряд ли можно изжить до конца ту детскую болезнь. А когда я подрос, то прочитал книгу о Валерии Харламове. И узнал, что у него в детстве были схожие проблемы. Хорошо, что он все-таки не послушался врачей.

Прав был Иванов – совмещать хоккей и школу оказалось крайне сложно. Мы же на турниры ездили, приходилось отпрашиваться у учительницы. Первый раз так сделаешь, второй… А к третьему на тебя уже косо смотрят. Да и успеваемость вниз ползет. Мне тренеры начали выписывать справки: мол, Ковалев не прогуливает, а за детские команды играет, честь нашего города защищает. Но потом и это перестало работать. В самом деле, почему человек в классе появляется по праздникам? Родителей в школу регулярно вызывали. Перестали отпускать меня на соревнования. А я махал рукой и все равно уезжал. Такхотелось играть в хоккей, что важнее цели не существовало. Школа оказалась на втором плане. А что делать? Я жил по принципу: если учеба мешает спорту, нужно заканчивать со школой. В итоге в Тольятти дотянул до восьмого класса. Остальные два закончил уже в Москве, в спортшколе «Динамо».

На турнирах до смешного порой доходило. Однажды организаторы отправили меня к врачу, чтобы он засвидетельствовал, что мне хватит здоровья играть за команду ребят на три года старше. Доктор ни в какую. Но все же удалось договориться. А после соревнований мне вручили приз «Лучшему молодому хоккеисту». Гуженков давал немного игрового времени, но пользу те турниры приносили огромную. Я чувствовал, что расту в мастерстве. Оббивался среди старших, учился чувствовать хоккей.

Многое подсматривал по телевизору. Мы с отцом не пропускали крупные соревнования. Смотрели не только хоккей – зимние и летние Олимпиады, чемпионаты мира по плаванию или легкой атлетике. Но хоккей стоял особняком. Очень нравилась первая пятерка сборной СССР, где выступали Фетисов, Касатонов, Крутов, Ларионов, Макаров. Почти десяти лет это звено доминировало в мире, выиграло Кубок Канады-1981, две Олимпиады, уйму чемпионатов планеты… Я и сейчас вспоминаю те фантастические матчи – например, когда встречаюсь с Валерой Каменским, своим соседом в Нью-Йорке. И снова удивляюсь, как ему удалось забить тот супергол на Кубке Канады-87, когда он проскочил между двух защитников и на вытянутых руках бросил в «девятку»? Очень красиво получилось. Каменского тогда признали лучшим игроком. Я все это запомнил по телевизору. И, конечно, представить не мог, что когда-нибудь буду играть с Каменским в одной команде, выступать в НХЛ.

Больше мечталось, что я попаду в состав тольяттинской «Лады». Когда у нас заканчивалась тренировка, на лед выходили мастера. Я переодевался, шел обратно на площадку. Садился на скамейку штрафников и смотрел из-за бортика. Запоминал, кто как катается, бросает. Пытался разобраться, повторить. Если шайба вылетала за стекло, я ту же секунду летел за ней пулей. Более ценный сувенир в то время придумать было сложно. А уж если кто клюшку сломает и за бортик швырнет – это вообще праздник! Ты ее подберешь, домой отнесешь. Отец починит, подпилит, и у тебя появляется настоящий хоккейный трофей! Нет, дети не голыми руками играли, нам выдавали клюшки «Хоккей». Низкого качества, из прессованной фанеры. А вот у мастеров были «Эфси», «Элита». Серьезный инвентарь. Мечта каждого школьника.

Хорошую форму достать тоже было сложно. Мне ее делал папа. Подшивал коньки. Приделывал пластмассу, чтобы усилить наколенные щитки. Отрезал мои старые болоньевые штаны. Внутри нашивал кармашки, вкладывал в них защиту, вот и получались хоккейные шорты. Мастерил подтяжки… Всю амуницию изготовил своими руками. Жаль, я ее не сохранил. Сейчас был бы главный экспонат в моем домашнем музее. Но раньше ведь как было? Ты позанимался в форме, подрос – отдавай ее другим детям. Можно сказать, она передавалась по наследству.

В секции не все складывалось гладко. Меня часто обвиняли в индивидуальной игре. Почему я передерживал шайбу? Наверное, так во вкус входил, что делиться не хотел. И всегда стремился доказать, что я могу быть лучше, чем другие. Способен стать лидером. Я делал все, как считал нужным. А тренеры ругали меня за самоуправство. Доходило до того, что наставник останавливал занятие: «Ковалев, что ты творишь? Нужно делать так, а не эдак». Давал свисток, но я продолжал по-своему. В конце концов, он выгонял меня с тренировки: «Иди отсюда, раз ты такой самостоятельный».