Академический обмен

– Скорее, твоя близость перестала меня ранить, – задумчиво произнёс Маккорн. Цвет его лица вернулся в норму, но теперь Лирой погрузился в размышления, словно такое развитие событий значило что-то большее, и он не знал точно, хорошо ли это. Что он там плёл про свой транс? Что переживает близость смерти как чувственный опыт? Наверное, страшновато, когда привыкаешь к ней настолько, что опыт становится безболезненным.

Меня, однако, это полностью устраивало: во-первых, я больше не чувствовала себя живодёром, избивающим невинного человека некротикой, а во-вторых, в освободившееся от восстановления время Лирой таки смастерил в доме целых две душевых кабины. Опробовав одну, я пришла к выводу, что ванна всё-таки лучше расслабляет, но, когда надо быстро помыться посреди дня новая технология точно выигрывает.

Закончив с кабинами, Маккорн стал гулять до деревни и, как мне быстро донесли молочник и птичница, подлечил там стариков и скот. Я украдкой поумилялась: что ни говори, а собственный карманный маг жизни – это огромная выгода. Тем более когда он такой разумный. Вот бы их и правда таких побольше стало…

Однако, когда старики с болячками кончились, я поняла, что Лирой мается. Мне-то хорошо, у меня исследование в разгаре, ополоснулась – и пошла работать. А ему, кроме как записывать результаты наших утренних экспериментов, заняться нечем. Тут я и вспомнила, что обещала устроить ему лабораторию. Подумав, решила сделать сразу две: для шаманства и для техномагии. Он, конечно, умеет их сочетать, но я по-прежнему плохо понимала, как именно. Да и места хватало: рядом с конюшней у меня имелся каретный сарай, но стояла там одна только бричка, и ей не требовалось столько места. Пара деревенских мужиков за день разделили помещение стеной и прорубили второй вход, а на второй день повесили дополнительные ворота.

Тем временем из столицы подвезли комплект шаманского лабораторного оборудования, которое я приблизительно расставила в пустующей пристройке к служебному крылу. Там всего и дел – столы из подходящих пород дерева, ящики для рассады да всякая стеклянная посуда для разведения плесени, ну или на чём там природники опыты ставят. Разве только дополнительные газовые рожки везде пришлось добавить – и в сарай, и в пристройку. Оглядев результат своих приготовлений, я осталась довольна и пошла добывать Маккорна из спальни, где он куковал за своими записями плетений.

Когда я постучалась, он удивлённо поднял голову от стола и неловко улыбнулся.

– Соскучилась?

Я поджала губы. Вот и устраивай ему приятные сюрпризы!

– Ах, нет, прости, – тут же исправился он. – Конечно, некроманты не скучают. Просто ты обычно днём не заходишь.

– Это потому, что я обычно днём работаю, – назидательно сказала я, намереваясь предложить ему заняться тем же.

– Над чем? – тут же живо заинтересовался Маккорн.

Спрашивать меня о работе опасно – я могу и забыть замолчать. А тут ещё и аудитория понимающая.

– Фракталы твои кручу! Я всё никак не могла их к делу приспособить. Вроде штука занимательная, а что с ней делать… И тут на днях додумалась!

В воодушевлении я принялась расхаживать по ковру и едва не пнула стопку какого-то хлама, который валялся у Маккорна по всей комнате. Некоторые природнические черты даже мракоборцы из него не вытравили. Заметив моё неодобрение, Лирой выскочил из-за стола, подошёл ко мне и встал так, чтобы я не видела хлама, а потом принялся разминать мне плечи. Приём, конечно, дешёвый, но, хтонь побери, приятно! Разомлев, я продолжила рассказывать, хотя и не так напористо.

– Так вот, я обнаружила, что фрактальное некромантическое плетение обладает свойством консервировать живую ткань в неизменном состоянии. Ты представляешь, сколько пользы можно из этого извлечь?

Лирой наклонился и поцеловал меня в шею.

– Ты думаешь, можно будет так еду хранить? – спросил он.

Я фыркнула.

– Еду с некромантским плетением я бы есть не стала. Во всяком случае, до расконсервации! Да и дороговато выйдет, это что же, некроманту сидеть на заводе и над банками колдовать?

– Да, накладно, – согласился Лирой, обдувая дыханием мочку моего уха. Я поёжилась. Ну чего вот он? Мы же о деле говорили! – А как расконсервировать?

Я задумалась, что было непросто, потому что он теперь и руки пустил в дело. Можно подумать, я пришла, чтобы он меня снова в постель уложил!

– По идее, магией жизни, – выдохнула я, неосознанно придвигаясь ближе. На Лирое была одна только тонкая льняная рубашка, сквозь которую розовели контуры его тела, и я не удержалась от того, чтобы обвести их пальцами сквозь ткань. К моему удовольствию дыхание Маккорна сбилось. Так-то! – А то, хочешь, можем подумать вместе.