Академический обмен

Филипп остановился на красный свет и опустил стекло. Судя по треску вертолета над головой, он уже въехал в милитаризованную зону, хотя, находясь в этой части кампуса, никто бы не догадался, что в университете неспокойно, думал Филипп, минуя широкие западные ворота, заросли кустарника и лужайки, где от вращающихся дождевателей в воздухе зависла радуга из водяных капель, а одинокий часовой в укрытии небрежно помахал ему рукой. Но по мере приближения к главному зданию следы конфликта становились все более очевидными: разбитые и заколоченные досками окна, усеянные листовками и газовыми баллончиками дорожки, гвардейцы и полицейские, патрулирующие дороги, бдительно охраняющие здания и непрерывно что-то бормочущие в переговорные устройства.

Он нашел свободное место на автостоянке позади филфака и припарковался бок о бок с Люком Хоуганом, который только что подкатил на большом зеленом «тандерберде».

— Хорошая у тебя машина, Фил, — сказал завкафедрой. — У Морриса Цаппа была точно такая же.

Филипп перевел разговор в иное русло.

— Если что и можно сказать в пользу волнений на кампусе, — заметил он, — так это то, что с парковкой стало полегче.

Хоуган безрадостно покивал. Для него, зажатого между радикально и консервативно настроенными коллегами, в этом кризисе было мало смешного.

— Очень жаль, Фил, что ты попал к нам в такое время.

— Что ты, все это очень интересно. Куда более интересно, чем могло бы быть.

— Тебе нужно будет приехать к нам как-нибудь в другой раз.

— А что, если я попрошу тебя взять меня на работу? — полушутя спросил Филипп, вспомнив свой разговор с Дезире.

Но Хоуган ответил на полном серьезе. На его большом и темном лице, обветренном и опаленном солнцем, как западный ландшафт, отразилась невыразимая печаль:

— Эх, Фил, если бы я мог…

— Я пошутил.

— Кстати, в «Бюллетене курсов» тебя чертовски здорово оценили. А в наши дни преподавание кое-что значит…

— Но у меня совсем нет публикаций.

— Да, ты знаешь, Фил… — Люк Хоуган вздохнул. — Чтобы тебе получить работу соответственно возрасту и опыту, у тебя на счету должна быть книга, а то и две. Конечно, если бы ты был черным, тогда другое дело. А еще лучше — индейцем. Чего бы я только не дал за чистокровного индейца с докторской степенью, — пробормотал он мечтательно, словно человек на необитаемом острове, возжелавший бифштекса с жареной картошкой. Одним из требований, выдвинутых во время забастовки в прошлом семестре, был прием на работу представителей третьего мира, но другие университеты тоже начали охоту за этой дичью, так что запасы ее стали иссякать.

— Но у меня к тому же нет докторской степени, — заметил Филипп.

Этот факт был известен Хоугану, но, очевидно, сочтя дурным вкусом заострять на нем внимание Филиппа, он оставил его реплику без ответа. Они вошли в здание и молча стали дожидаться лифта. Намалеванная на стене надпись гласила: «Бдение английской кафедры — у главного здания в 11 часов».

Двери лифта открылись, они шагнули внутрь, и вслед за ними туда вскочил Карл Круп. Это был коротконогий очкарик с лысоватой макушкой — на удивление негероический тип, подумал Филипп, когда увидел его впервые. На лацкане у него, как медаль ветерана войны, все еще красовался значок «Нет увольнению Крупа». Возможно, он носил его, чтобы досадить Хоугану, которому пришлось санкционировать его увольнение, а затем прием на работу.

— Привет, Люк, здорово, Филипп, — бодро поприветствовал он их. — Идете на бдение?

Люк ответил с кислой улыбкой:

— Ты знаешь, у меня с утра комиссия, Карл.— Едва дверь лифта открылась, как он выскочил и исчез в своем кабинете.

— Либерал хренов, — пробормотал Круп.

— Я тоже либерал, — возразил Филипп.

— Тогда мне хотелось бы, — сказал Круп, похлопывая Филиппа по спине, — чтобы было побольше таких либералов, как ты, Филипп, защищающих свой либерализм на передовой, готовых ради него пойти в тюрьму. Ты идешь на бдение?

— Да-да, — сказал Филипп и покраснел.

На кафедре, куда он зашел проверить почту, его приветствовала секретарша Мейбл Ли:

— Профессор Лоу, мистер Бун оставил вам записку, — сказала она с наигранной улыбкой. — Я слышала, вы будете у него на шоу сегодня вечером. Я обязательно послушаю.

— О Боже, вот уж чего бы не посоветовал.