Академии Тьмы и Света: Эстетика интриг (СИ)

— Не боишься, что его тело найдут где-нибудь на грязной окраине? — процедил он. — Я сумею сделать так, чтобы следы не привели ко мне.

— Перестань… — я покачала головой.

— Если я узнаю, что ты продолжаешь встречаться с ним — убью!

— Ее или меня? — насмешливо раздалось от дверей.

Эрриан. Сердце рухнуло куда-то вниз. Сколько он успел услышать и… увидеть? Боги, если он видел, как Грегори целует меня… я не знаю, как оправдать это.

Грегори резко развернулся, скрывая меня от Эрриана.

— Она моя!

— Думаю, госпожа Маринер сама способна решать, чья она, — усмехнулся Эрриан и скрестил руки на груди. Это я увидела случайно, упрямо выйдя из-за спины Грегори. — Что касается угроз, можете высказать их мне лично, не обязательно ее шантажировать. Но сомневаюсь, что мое убийство поможет вам наладить отношения с госпожой Маринер.

— Зато мне станет легче! — хмыкнул Грегори и тоже скрестил руки на груди. Несмотря на горячность, он заслуженно возглавлял Военный университет, и умел собираться с мыслями.

Эрриан широко и по-особенному насмешливо улыбнулся.

— Смиритесь, господин Пельрен, — он осознанно назвал фамилию Грегори, показывая, что знает, кем он является. — Если она выберет меня, то я не позволю вам даже думать о ней.

— Я убью тебя прежде, — низко проговорил Грегори и сделал шаг вперед.

— Хватит! — рявкнула я, вставая между ними. Посмотрев на Грегори, я жестко проговорила: — Мы расстались год назад, Грегори. Прими мой выбор.

Некоторое время посмотрев мне в глаза, Грегори зло поджал губы, будто бы пытаясь сдержать рвущиеся наружу оскорбления. Поправил камзол, он обошел меня и направился к выходу, по пути шепнув Эрриану что-то. Тот никак не отреагировал, продолжая сверлить взглядом меня.

Мы остались наедине, и еще никогда мне не было так некомфортно в его присутствии, даже в первую встречу несколько месяцев назад.

— Как много ты услышал? — тяжело сглотнув, я часто заморгала и отвела взгляд.

— Услышал мало, а вот увидел много, — сухо проговорил Эрриан.

— Прости за эту сцену…

— Не за что прощать, Рейвен. — Наверное, впервые я услышала столько горечи в его словах. — Ты мне ничего не обещала. Но, знаешь ли, не очень приятно видеть женщину, за которой ты ухаживаешь, в объятьях другого.

— Если бы я попыталась сопротивляться, Грегори озверел бы! — воскликнула я, делаю шаг вперед и смотря на Эрриана. — Он же оборотень, его звериные инстинкты слишком обострены.

Эрриан кивнул. Теперь он отвел взгляд в сторону, на его скулах заиграли желваки.

— Я все понимаю, Рейвен. И стараюсь не злиться слишком сильно, но… Давай поговорим об это через пару дней.

Он посмотрел на меня в последний раз, и я увидела там то, что заставило меня почувствовать себя настоящей дрянью — боль.

Стремительно развернувшись, Эрриан вышел из библиотеки.

Кабинет всегда настраивал на рабочий лад. Сколько в нем студентов было отчитано со мной и еще до меня, сколько докладов рассказано. Сами стены, мне кажется, были проникнуты важностью этого места.

Именно поэтому я предпочла разместиться здесь, а не в покоях у Ингвара. Его комнаты, даже гостиная, успокаивали, расслабляли, мне же нужен и его, и собственный ум в постоянном напряжении, чтобы ничего не упустить, не забыть.

— Насколько хорошо вы ощущаете своего внутреннего зверя? — спросила я, едва слышно постукивая пером в руке по чистому листу. Точнее, уже не совсем чистому — тут и там появлялись маленькие черные кляксы, но меня это не волновало. Все равно потом переписывать.

Ингвар, откинувшись в кресле напротив, едва заметно улыбнулся и ответил:

— У меня нет внутреннего зверя.

Приготовившаяся писать рука замерла от неожиданности. На бумагу плюхнулась еще одна клякса, на этот раз пожирнее предыдущих.

— То есть как? — глупо переспросила я. — Вы же превращаетесь в дракона.

Ингвар покачал головой.

— Внутри меня, моего отца и остальных драконов нет внутреннего зверя, как в оборотнях. Мы не делим тело с кем-либо.

— Но в каждой книге, даже самых древних, говорится, что вы дальние родственники с оборотнями.

— Видимо, слишком дальние, — он пожал плечами и подался вперед, сложив руки на коленях, — внутри нас нет второй личности, даже звериной. Когда я превращаюсь в дракона, я сохраняю трезвый рассудок, остаюсь тем, кем был в облике человека.

Задумчиво хмурясь, я отметила слова Ингвара и спросила:

— Как же инстинкты дракона?

— Инстинкты есть у каждого, даже у смертного. У вас, Рейвен. Материнский инстинкт, инстинкт самосохранения. У драконов они чуть отличаются, но не слишком сильно.

— Влияет ли на вас фаза луны?

Ингвар удивленно вскинул черные брови.

— По-моему, у оборотней нет привязки к полнолунию, — заметил он.

— Я знаю. Но вы сами признали, что довольно дальние родственники с ними. Мне нужно знать все.

Ингвар тонко улыбнулся, но спорить не стал.

— Нет, луна не влияет на драконов.

Сбитая толком ворохом мыслей, я рассеянно пожевала нижнюю губу и спросила:

— Как драконы относятся к людям?

Судя по выражению лица Ингвара, он растерялся.

— В каком плане?

— Считаете ли вы нас ниже себя? Смотрите ли на остальных, как на еду — например, когда вы обличье дракона?