Академия

Вот сцука! Как будто мои мысли услышал! А что, интересное дело. Мне-то абсолютно наплевать, я-то не собираюсь делать карьеру офицера или вообще чиновника. А им, мажорчикам, это очень важно. Если в их деле останется такой грязный след… Мда…надо взять на заметку. Хорошее дельце! Единственное что — можно ведь и нарваться. Если выбирает вид оружия тот, кого вызвали…тогда можно крепко попасть. Я не очень-то хорошо владею мечом. Ножом — да. Рукопашка — мой конек. Копье неплохо, но…в принципе с копьем вряд ли нарвусь — будущие офицеры, благородные люди презирают копье. Копье — оружие наемников, простолюдинов. Благородные люди выпускают друг другу кишки мечами, шпагами, кинжалами на худой конец.

Ладно. К делу. Мой выбор, и что я выберу — хоть битву на мясорубках, так оно и будет. Кстати, может правда похохмить? У них тут вообще-то есть мясорубки?

— Без оружия — холодно говорю я, и вижу, как глаза моего собеседника широко раскрылись.

— Как без оружия?! Это же неблагородно! — негодуэ вьюнош со взором горящим, и я ухмыляюсь как можно мерзее и вопрошаю:

— Что, у твоего друга кишка тонка — без оружия? Струсил? Впрочем — я и не сомневался, что струсит. У него все на роже написано. Только и может, что слабых обижать!

Молчание, какой-то клекот…это что, у него внутри дерьмо кипит, что ли? Кажется — сейчас откроется крышка в черепе и оттуда выплеснется пар и перегретое дерьмо. Вот же я зацепил! Я вам, суки, окажу буллинг, как это сейчас называется у продвинутой молодежи, а у нас называлось «травля»!

Я вам, мать вашу, покажу, как пользоваться правилами Академии, и как правильно выворачивать закон в свою сторону! Или я не Петр Синельников буду!

Вчера — первое, что я взял читать — это дуэльный кодекс и все прецеденты, относящиеся к дуэлям в школе. А еще — законы Империи, ее дуэльный кодекс (кстати, почти не отличающийся от кодекса Академии, но с нюансами…), ее законы, касающиеся личности и насилия над ней. Я теперь подготовлен не хуже стряпчего — память-то у меня ого-го! И своя память, и память тела. Я когда музицировал на гитаре, учил слова песен — такую память себе развил, что этим чудикам и не снилось. Опять же — Келлан наверное от природы обладал отличной памятью.

Хмм…кстати…а может он уже и знал все эти законы и кодексы? Может потому я так легко их запомнил? Все может быть. Но факт, есть факт.

— Твое условия будет передано господину Элрону. Просьба подождать ответа!

Парочка мажоров уходит, а я продолжаю наслаждаться завтраком. Аппетит у меня отменный. Вижу в окошке раздачи Анар, машу ей рукой и показываю известный и на Земле, и в другом мире жест — большой палец вверх. Мол, вкусно! Она довольно улыбается и приглашает — мол, пойдем за добавкой! Но я с улыбкой мотаю головой — нет, хватит. Наелся.

Парни возвращаются, и второй, тот что поспокойнее, объявляет:

— Господин Элрон согласен с твоими условиями! Бой до тех пор, пока противник не сможет его продолжать.

Киваю, и отхлебываю из кружки, довольно крякая и шумно выдыхая. Парня перекашивает от такого проявления невоспитанности, и он молча удаляется. Хе хе…как легко вас вывести из равновесия! Какие же вы предсказуемые!

Надо выбрать правильную тактику — не обращать внимания на оскорбления и подначки, оскорблять и подначивать самому. Тогда у меня будет преимущество в выборе оружия. И я выберу то, что нужно. Эх, неплохо было бы потренироваться с каким-нибудь дельным учителем-мечником! Да и тренировки с ножевым боем, и рукопашка — мне бы очень помогли. Но я не могу раскрыть свои боевые способности — по крайней мере, пока. До первой дуэли.

Следующие три дня прошли у меня в покое и можно сказать — в неге. У себя в комнате я приспособился заниматься физкультурой, отрабатывал боевые движения — бой с тенью и все такое. Потом шел в библиотеку, и читал все подряд, до чего у меня был интерес — историю Академии, магическую медицину, артефактику, прикладную магию — читал взахлеб, отвлекаясь только на туалет и прием пищи. Никто меня больше не беспокоил — я жил эти дни как в вакууме, когда шел, то казалось — следую в некой невидимой сфере. Все искоса смотрели на меня, и отходили в сторону, давая дорогу то ли как прокаженному, то ли как опасному сумасшедшему.

А курсантов в Академии все прибавлялось и прибавлялось. Скоро в столовой стало если не тесно (в таком помещении — где тесниться?), то довольно-таки шумно и людно. Человек сто я насчитал на третий день в обеденное время. Видел группы парней и девушек на спортивной площадке — играющих в мяч, бегающих наперегонки, подтягивающихся на перекладине.

Я к ним не подходил. Это у юных есть тяга к некой групповщине — им трудно жить в одиночестве, им обязательно надо с кем-то общаться — болтать, хвалиться, ругаться и мириться. Строить глазки и волочиться за девочками. А мне, сорокалетнему мужику, обожженному войной и видевшему все и вся — их детские игры были просто неинтересны. Как и детские попытки установить старшинство по закону Стаи. Я уже был Альфа-самцом, только они об этом не знали. Зато я — знал.