Академия

Девушки уже шатались, едва поднимая меч. Они получили еще по ране — Беате досталось по ребрам, Фелна же сильно хромала. Но никто не хотел сдаваться. Мечи взлетали, опускались, едва не разрубая противника, врезались в песок арены, оставляя глубокие ямки и подбрасывая в воздух горсти песчинок.

Наконец обе дуэлянтки настолько устали, что могли стоять только опершись на мечи, как на трости. Так они стояли минуты три, снова осыпая друг друга отборными ругательствами и живыми сравнениями, хрипя и успокаивая дыхание. Прошлись и по родне, и по происхождению соперниц, потом Беата назвала Фелну Красномордой воркской грязной шлюхой, а Фелна ответила «бордельной портовой шлюхой, больной гнилостной болезнью». А потом…девки выпустили мечи и бросились друг на друга в рукопашную. Они визжали, рычали, кусались, от их красоты не осталось и следа — запорошенные пылью, покрытые потеками крови, они сейчас больше походили на нищенок, дерущихся за кусок несвежего мяса. Пальцы рвут волосы соперницы, ноги пинками пытаются достать до живота противницы, драка бродячих собак и та выглядит красивее. Наконец Беата вцепилась в рубаху Фелны, рванула, и перед глазами зрителей оказалась прекрасная грудь девушки, «украшенная» россыпью и сгустками отвратительных красных прыщей. Фелну это настолько взбесило, что она в свою очередь сорвала рубаху с соперницы, а потом, вцепившись в пояс Беаты так его рванула, что он порвался вместо со штанами! И эти штаны спустились до самых лодыжек! Беата запуталась в штанах и с размаха упала на землю, на спину. Ошеломленная падением она секунды две не понимала, что произошло — таращилась мутными глазами и шарила правой рукой по обнаженному бедру. Штаны хотела подтянуть, что ли…

Прежде чем судьи и зрители успели добраться до поединщиц (безобразие ведь началось!), Фелна прыгнула на соперницу, оседлала ее и стала наносить удары кулаками в лицо. Первым же ударом своротила нос на сторону, кровь брызнула во все стороны.

Пока надзирающие за дуэлью добежали, пока девушек растаскивали, Фелна успела нанести не менее десяти ударов, из которых по крайней мере половина были очень даже разрушительными. Руки здешних курсанток не назвать слабыми и нежными, как у обычных девушек из хороших семей. Эти руки привыкли держать оружие, подтягивать хозяйку на перекладине, бить в подобие груши, подвешенной на веревке. Потому — передних зубов у Беаты как не бывало, нос на сторону, нижняя губа стала заячьей, а что с левым глазом — это большой вопрос. То ли выбит, то ли закрылся огромной гематомой. Вот такая получилась девичья драка!

Почему я не разнял девушек? Да с какой стати-то…это вообще-то дуэль, и в нее нельзя вмешиваться. А то, что они нарушили условия дуэли и перевели все в собачью свалку — так это их вина. И еще: очень было интересно посмотреть на дерущихся девиц! Веселое зрелище! Тем более что я видел — «моя» побеждает. Вот такие мои аргументы.

* * *

— Ты скотина! Ты ублюдок! Ты…ты…у меня слова нет, как тебя назвать!

Я уже утомился орать и материться, потому последние мои ругательства вышли вялыми и жалкими. Впрочем, до сих пор я ругался виртуозно, правда большинство ругательств было на русском языке. В армии, как и на стройке — матом не ругаются. Матом разговаривают.

— Я должен был его убить! — так же вяло отбрехивается Хенель — Прости, Синий!

— Синий?! — вскидываюсь я — Откуда знаешь?!

— Ну как откуда? — тоскливо говорил призрак — Я же был у тебя в мозгу, в памяти, потому знаю о тебе практически все.

— Мразота! — вскидываюсь я — Ты мразота!. Почему не сказал мне, что прочитаешь всю мою память?!

— Я думал, ты знаешь…

— Ведь ты нарочно это сделал! Чтобы убить Гренделя! Ну! Говори!

— Да, нарочно…прости меня, Синий…прости! Я должен был отомстить! Хотя бы так!

— Да ты хотя бы убил его, скотина! Теперь — что получилось?! Ну, говори, что получилось?! Что молчишь? Анна, а ты что скажешь?! Про методы своего любовника! Ну-ка, скажи мне что-нибудь в его оправдание!

— Не скажу — сурово замечает Анна — Я сама не знала, что он такое может сделать! Он не известил меня! Я очень им недовольна, очень!

— И как я могу теперь вам верить — грустно говорю я — Вы будете нырять в мою голову, и что дальше? Что будете творить? А потом еще и расскажете обо мне каким-нибудь некромантам? Ну а чего — обманывать меня у вас уже в привычке! Вот смотрите, что вышло: теперь все убеждены, что я жестокая, грязная скотина, которой нравится уродовать людей. Что я жесток и дело со мной иметь нельзя! И что я нарочно его изувечил!

Я замолкаю и с ненавистью смотрю на стоящего передо мной Хенеля:

— Стоп! Нарочно! Ах ты ж мерзавец…ты ведь нарочно его так страшно искалечил и оставил жить! Теперь его отец будет мне мстить, и сам Грендель будет мстить — ни перед чем не остановится! А сделал ты это только потому, что тебе необходимо было наверняка вовлечь меня в твою месть! Чтобы я убил отца Гренделя! Ах ты ж сучонок…ты нарочно меня подставил, гад!