Академия 2 (СИ)

Однажды она проснулась вне капсулы. Валькирии еле удавалось оставаться в сознании, а мысли текли вялым ручейком, в которых редко прослеживалась логика.

Она лежала на чем-то твердом, что отдаленно напоминало больничную каталку. Рядом стоял Фиск.

“ Кажется он с кем-то… говорит…” — взгляд медленно перекочевал на доктора в белом халате. По крайней мере Рита думала, что это доктор.

Валькирия изо всех сил попыталась сосредоточить свое внимание на их разговоре. Давалось с большим трудом, однако то, что она услышала повергло ее в шок.

— Как идет проверка?

— Господин Фиск, взгляните, — женщина в медицинской униформе протянула рентгеновский снимок. — Это… Это невероятно…

В голосе доктора слышалось восхищение, но мужчину это не впечатлило. Потому что чем бы это “невероятное” не являлось, оно было отклонением от нормы.

— Что ты хочешь, чтобы я здесь увидел? — в грузном голосе отчетливо слышались нотки недовольства и раздражительности. — Я не врач. Для этого здесь находишься ты.

— Ох, конечно! Простите, господин. Взгляните сюда, видите это уплотнение?

“Какое еще… уплотнение?” — Рита еле сдерживалась чтобы не выключиться. Даже дыхание давалось с трудом.

— И?! Что я должен здесь увидеть?!

— Не понимаете? — женщина загадочно улыбнулась, затем ответила.

— Это ребенок, господин Фиск. Она беременна. Плоду от силы шесть недель и он совсем мал, буквально размером с вишню, но у него уже есть сердце!

“Что?.. Я?.. Ребенок? Мой?”

Мужчина задумался. Это действительно была новость, и еще какая.

— Но как же… не вовремя! Проклятье!

— Почему? Ведь это настоящее чудо! Ребенок валькирии уже адаптирован к хонкай-гену. Вы хоть представляете что это значит?! С этим материалом мы можем добиться потрясающих результатов!

Фиск потер подбородок. Беда была не в том, что Рита оказалась беременной, а в том, что он объявил аукцион. И все же… какая удача. Красивая курица внезапно снесла золотое яйцо, да еще и прямо к нему в руки.

— Делайте что хотите, но ребенок должен быть жив. Любой ценой.

— Конечно, конечно, господин Фиск, — продолжала лепетать женщина в халате. — Я как раз хотела с вами об этом поговорить. Мы не можем продолжать накачивать ее транквилизаторами, это может навредить плоду. Использование блокираторов также грозит порчей материала.

— Никаких блокираторов! Я продаю валькирию и она должна остаться валькирией!

“Я беременна? У меня… будет… ребенок?”

— С вами полностью согласна, но также я против уменьшения дозировки транквилизатора. Как бы там ни было, но Розвайс опасна. Мое предложение заключается в том, чтобы извлечь плод и поместить в инкубатор. Там он будет в безопасности. Плюс, у нас будет больше возможностей для наблюдения за его ростом и развитием, а в конце… Хе-хе, вы получите собственную валькирию нового поколения, которая будет верна только вам.

В этот момент на лице амбала появилась улыбка. Мысленно он даже заглянул в будущее, которое спустя секунду размышлений стало еще ярче.

— Какой пол у ребенка?

— Пока это сказать невозможно. Но-о, хе-хе, вы мыслите в правильную сторону. Если родится мальчик, то когда-нибудь ваша компания сможет заткнуть за пояс даже великий Шиксал.

Фиск снова погрузился в свои мысли. Ведь это надо же… Как минимум, эта девка должна была стать украшением его коллекции, как максимум, в обмен на нее он мог значительно расширить границы своего влияния. Но то, какие перспективы открывал этот ребенок… Просто невозможно предсказать.

От диалога пару отвлек внезапный писк приборов.

— Что случилось?

— Пульс участился, — доктор подошла к лежанке, на которой находилась Рита.

— Кажется, пациентка очнулась и, возможно, слышала наш разговор. — Ничего страшного.

Перед глазами Риты появился Фиск в своем неизменном белом деловом костюме. Девушка попыталась дернуться, вырваться и даже закричать, но тело не слушалось. Руки еле шевелились, лишь тихо позвякивали своими оковами.

“Он… мой…”

— Я вас не слышу, мисс Розвайс, говорите громче, — мужчина склонился над койкой валькирии.

— Он… мой… Не… смей…

Снова утробный смех.

— Вы принадлежите мне, мисс Розвайс. Так же как кровать на которой лежите и даже воздух, которым вы здесь дышите. А следовательно, — Рита почувствовала, как Фиск положил свою ладонь на ее живот. — И твой ребенок. У тебя нет на него никаких прав. У тебя даже своих прав нет. Ты даже дышать без моего позволения не сможешь. — амбал снова обратился к доктору. — Снизьте уровень инъекции. Так, чтобы она была в сознании, но не более.

— Слушаюсь.

Фиск развернулся и пошел на выход.

— Не смей… — девушка попыталась вложить все свои силы, но даже на бок перевернуться не смогла.

— Мой… Он мой… Мой, мой, мой, мой…

— Тихо, тихо, ну чего ты засуетилась? — женщина положила руку на лоб валькирии. — Прости, милая, но помочь я тебе ничем не смогу. Ты уж крепись. Всякое в жизни бывает.

— Он мой… не трогайте.

На щеках Риты появились две мокрых от слез дорожки. Она все продолжала тихо звенеть цепями и повторять одну и ту же фразу.