Академия

А ведь нынешнее утро в Академии не предвещало ничего экстраординарного. Линдгрен по давно заведенной привычке совершил небольшую пробежку, с наслаждением вдыхая целебный горный воздух, и собирался приступить к завтраку. Он особенно любил эти ранние часы, когда вся Академия медленно просыпалась, переговариваясь на разных языках, чинно отправлялась на утреннюю молитву, чтобы так же чинно затем позавтракать и отправиться в аудитории внимать своим пастырям. Именно в эти утренние часы директор, ощущая себя мудрым и полновластным хозяином, любил предаваться размышлениям о будущем, о том времени, когда инплинизм постепенно распространится по всей планете. Но даже тогда все безусловно будут помнить, что истоки этого прекрасного учения находятся здесь, в Эббит-Хилле, в Академии, руководимой им, доктором Линдгреном. Выпив по обыкновению утреннею чашечку крепкого ароматного кофе, он вальяжно покидал свои апартаменты и совершал традиционный обход Академии, вежливо, но с большим достоинством отвечая на почтительные приветствия профессоров и слушателей. Его собственная жизнь казалась ему в такие минуты исполненной особой значительности.

И надо же было случиться, что именно в это счастливое время, когда, как правило, никто не смел его тревожить и отрывать от благостных мыслей, в его кабинет без стука внезапно ворвался профессор Гриндлиф, которого он недавно пригласил, как известного специалиста по исламу, прочитать курс лекций в Академии. Глаза профессора, обычно хранившие чисто мусульманское спокойствие и отрешенность от забот суетного мира, на этот раз буквально вылезали из орбит.

– Полицию! Немедленно вызывайте полицию! – задыхаясь, прокричал исламист.

– В чем дело, доктор Гриндлиф? – намеренно ледяным тоном поинтересовался Линдгрен.

Но ледяной тон директора, обычно способный остудить самые горячие головы, не произвел на Гриндлифа никакого впечатления. Он по-прежнему задыхался от волнения.

– Там, под утесом, нашли тело Сайерса, – сбивчиво говорил он. – Я уверен, это преступление.

– Сайерса? Ну, с чего вы взяли? – не случайно коллеги говорили про Линдгрена, что даже сообщение об атомной бомбардировке не способно вывести его из себя. – Вы сами видели? Вам что-то точно известно? И почему вы решили, что Сайерс, даже если он сорвался с обрыва, мертв? Может быть, сначала, прежде чем поднимать панику, стоило бы вызвать врача?

От подобного тона и пронизывающего взгляда, которым Линдрен заставлял теряться своих собеседников, профессор Гриндлиф смешался и уже спокойнее сказал:

– Вот для того, собственно, я и пришел, чтобы услышать ваше мнение о создавшейся ситуации. И чтобы не играть в испорченный телефон, хочу пригласить вас пойти к утесу и собственными глазами посмотреть, что произошло.

Линдгрену ничего не оставалось, как последовать совету этого «истеричного человека», как он мысленно назвал Гриндлифа, и направиться в сопровождении профессора к утесу. Однако шел он туда своим обычным размеренным шагом, не теряя достоинства. К моменту его появления на месте происшествия там уже скопилось немало народа.

«Удивительные люди! – подумал с недовольством Линдгрен. – Стоят, толпятся, орут, негодуют, но никто в буквальном смысле и шага не сделал, чтобы спуститься вниз и посмотреть, в чем там дело».

Раздвинув небольшую толпу слушателей, он осторожно и с некоторой долей брезгливости придвинулся к краю обрыва и внизу, в кустах, у подножия скалы увидел распростертое тело человека в светлой майке и брюках, чуть поодаль валялась светлая бейсболка. Неестественная поза, в которой лежал этот человек, а главное – багровая лужа возле его головы не оставляли никакого сомнения: несчастный был мертв. Тем не менее Линдгрен не позволил себе поддаться общей панике. В первую очередь он окинул толпу строгим взглядом – так учитель смотрит на нерадивых учеников.

– Этого человека давно бы следовало поднять. Это нужно сделать в первую очередь, – взгляд директора выхватил из толпы двух немцев спортивного вида, он кивнул им, и они, поняв его без лишних слов, тут же выбрались из толпы и начали сноровисто спускаться вниз.

– Немедленно распорядитесь, чтобы принесли веревки и покрывало! – Этот приказ относился уже к его молоденькой секретарше, мисс Ли, которая вместе со всеми бестолково толклась здесь. И секретарша стремительно ринулась выполнять приказание.

«Мокрая курица, – раздраженно подумал Линдгрен, – пока не скажешь, сама не додумается, что надо делать…»

Уже через полчаса тело погибшего было доставлено наверх, и толпа, до этого стоявшая в оцепенении, окружила покрывало, на котором покоился разбившийся человек. Линдгрен сам приблизился к телу и помог перевернуть его на спину.

– Это не Сайерс! – высоким голосом вскрикнул кто-то у него за спиной.