Академия

– Успокойся, капрал! Здесь кроме нас никого нет…

Однако тот раздвинул ноги на положенную по уставу ширину, вытянул руки по швам и так и простоял, пока Сергей одевался и собирал вещи. Уходя, землянин еще раз взглянул на застывшего медика и тихо пробормотал, но так, чтобы тот услышал:

– Это, наверное, пациент, а не медик. Форму украл…

В казарме было тихо. «Это я прохлаждаюсь, а у людей служба идет – все на занятиях». Дежурный курсант за пультом сначала мельком взглянул на него, но потом, видимо, узнал. Он вскочил и поманил Кротова пальцем.

– Ну, ты даешь! Молодец! Наслышаны о ваших подвигах!

Сергей молчал, не зная, что ответить на такие восторги. Потом постарался перевести разговор на другое:

– Здесь все по-старому? Комнаты не переселяли?

– Конечно, нет! Порядок один, теперь так и будете жить до самого выпуска. Ладно, иди, отдыхай. Потом расскажешь.

– Хорошо, – согласился Сергей, желая быстрей избавиться от такого внимания.

«Это что, теперь все так будут?» – думал он, шагая по коридору.

Комната ничуть не изменилась, все те же четыре кровати, четыре тумбочки. При взгляде на место Зориса Кротов испытал острый приступ стыда – за последние дни он ни разу не вспомнил про паренька: «Вот я козел, а еще братом называл». Как ни ругал он себя, в глубине души, он знал, что все так и будет. Опыт афганских потерь говорил об этом.

В Забайкальской учебке Кротов с ходу сошелся с земляком, с которым ехали в часть в одном вагоне. Простой и веселый парнишка и в Афганистане оказался в одной батарее с Сергеем. Это было удивительно. Редко так бывало. Обычно минометчиков разбрасывали по всей пехоте. Тут они стали уже как братья. Отсюда, издалека, расстояние между их поселками, на гражданке казавшееся громадным, стиралось, и, казалось, они жили в соседних домах. Они строили планы, как дембельнутся и встретятся уже там – в нереальной гражданской жизни.

Война ничего не хотела знать об их мечтах. Обезглавленное тело земляка до сих пор иногда снилось Кротову. Тогда, потеряв названого брата, он тоже думал, что ни на миг его не забудет. Однако права оказалась пословица, что живые про живых. После первых двух-трех дней он начал вспоминать друга все реже и реже. Сергей тогда тоже ругал себя, называл сволочью, пока не понял – пословица права.

Вот и сейчас он постоял у кровати Колье, вспоминая его простодушную улыбку, и, вздохнув, отошел. Живые – о живых. Интересно, где сейчас Ранза? Он упал на кровать. Решил, подремлю, пока не появились соседи, они все расскажут.

Проснулся он от ощущения, что кто-то смотрит на него. Открыв глаза, понял, что это так и есть – Стори и Горема молча стояли у двери.

– Ни хрена я спать! Даже не слышал, как вы пришли.

Он вскочил и удивленно остановился.

– Вы что? Языки проглотили?

Первым опомнился Стори. Он метнулся к Сергею, но, видимо, вспомнив о своей должности, замедлился и, подойдя, попытался неловко приветствовать Кротова уставным знаком – бросив кулак к груди.

– Иди ты к черту! – заулыбался землянин и схватил курсанта в охапку.

– Не раздави, – забился в его объятьях Стори. Слай Горема тоже подскочил к ним. Кротов освободил одну руку и прижал шахтера к себе.

– Здорово, орлы! – оттолкнув их, гаркнул Сергей и чуть тише добавил: – Черт, как же я рад вас видеть!

– Кротов, а мы уже думали, что все – никогда не увидимся! Тут слухи ходят, что вас исключают.

Радостные лица ребят растрогали землянина.

– Даже если и так. Вы что думали – я улечу, не увидевшись с вами? На Земле так не принято!

– Значит, это правда? – погрустнел Стори.

– Да, почти. Попозже расскажу. Вы мне скажите – Ранза здесь?

– Нет. Хотя подожди, сейчас узнаю точно.

Горема выскользнул из комнаты. Через минуту он вернулся и горестно развел руками.

– Нет её. Зато сейчас девчонки придут.

Через минуту появились обе соседки Ранзы. Кротову показалось, что за эти недели они повзрослели: исчезли смешки по всякому поводу, в глазах появилась жесткость. Его это совсем не порадовало. Оставаясь в душе земным мужиком, он считал, что армия – это не место для женщин. Но, как оказалось, не совсем они затвердели, при воспоминании о Норе обе начали тереть глаза. Ребята тоже пригорюнились, вспомнив весельчака Зориса. Все навалились с просьбой рассказать о произошедшем.

– Нам ведь никто не говорит правды.

Сергей не смог отказать ребятам и вкратце рассказал про их подвиги. Стараясь быть объективным, он никого не называл врагом. И, конечно, опустил подробности про свои подвиги. По его рассказу выходило, что ничего очень опасного в их приключениях не было. Стори покачал головой:

– Что-то не так. Не может быть, чтобы все было так просто. Уничтожена ядерным взрывом база. Погиб полковник, два курсанта и несколько гражданских. А по твоему рассказу – это просто прогулка.

– Ребята, я, наверное, не умею рассказывать. Появится Ранза, она расскажет лучше.

– А почему её не отпускают? – вступила в разговор одна из соседок. – Говорят, все процедуры у неё закончены. Чего тянут?

– Я не знаю. Но сейчас мы это выясним и, может быть, решим вопрос.