Академия "Алмазное сердце"

Последнее слово легкой бабочкой, почти неслышным вкрадчивым вздохом сорвалось с губ магистра, и Уна покраснела, почувствовав, практически физически ощутив тот смысл, который мужчина вложил в это коротенькое слово «прихоть». Отказаться от себя. От права выбирать. Стать послушным инструментом и покорным телом — если пожелает Алый Король. О его придворных дамах говорят много плохого… и неприличного.

Синие глаза ректора горели странным фанатичным огнем, и Уне впервые стало по-настоящему жутко. Она почувствовала, что здесь и сейчас решается ее судьба, и этот вопрос магистра — он не простое любопытство, не шутка и не обычные пышные слова, которые говорят ректоры перед своими студентами.

Все студенты всех академий обязуются служить верой и правдой одному лишь Алому Королю, и лишь в «Алмазном Сердце» эти клятвы обретают кровь и плоть…

— Готова! — дерзко выкрикнула Уна, бесстрашно глядя в страшные глаза ректора. — Я отдам все, что у меня потребует Алый Король, даже жизнь, если ему потребуется, если взамен получу…

— Получите, — перебил ее магистр. В голосе его слышалось ликование, которое он скрывал с трудом, тонкие ноздри трепетали словно у хищника, учуявшего запах крови. — Мы научим вас любить Алого Короля всем сердцем.

— За Алого Короля! — торжественно и страшно повторили вслед за ректором все собравшиеся, и Уна почувствовала, как холодеет от ужаса. Почему-то эта торжественная и простая клятва показалась ей самым зловещим, что она слышала в своей жизни, и торжествующий ректор, окидывающий горящим взглядом собравшихся, казался ей демоном, вырвавшимся из преисподней и собирающим души.

— Добро пожаловать, студенты! — еще раз повторил магистр Аргент, окинув взглядом притихших первокурсников, и стремительно вышел прочь.

Вслед за ним бежала его странная пантера…

Глава 3. Дерек

Ушел магистр Аргент, вслед за ним разошлись и студены, взбудораженные, оживленно переговаривающиеся. Несомненно, ректор потряс их воображение, и каждый из юных будущих техномагов уже мечтал себе завести техномагического питомца как отражение их искусства и мощи. Они говорили об этом так, словно это было легко, хотя Уна краем уха слышала, что сложно удержать на своем теле даже плащ. Пластинка к пластинке. Ничем не скрепленные. Удерживаемые вместе только силой мысли мага.

А как заставить зверя двигаться? Заставить его быть живым, настоящим?..

Уна, наконец, осталась одна, в тишине, и смогла перевести дух. Щеки ее горели, словно она все еще склонялась над пышущим жаром камином.

— Что ты тут делаешь?! Это место не для тебя!

Из полутьмы выступил Дерек, блеснули его белокурые локоны, и Уна, вздрогнув, обернулась.

Мальчишка злился; Уна даже ощутила некоторое подобие злорадства, уловив тонкую игру его эмоций — гордость за то, что он теперь в «Алмазном Сердце», элитарном королевском учебном заведении, и досаду, что и она, Уна, которой итак от рождения дано многое, тоже тут.

— Хотел хоть в чем-то быть лучше меня? — насмешливо произнесла Уна, и Дерек, вспыхнув румянцем стыда и досады, поспешно спрятал за спину сжавшиеся в кулаки руки. — А не выйдет.

— Ты, — выдохнул он, зло буравя Уну своими прекрасными голубыми глазами, — самая глупая, самая бестолковая, самая эгоистичная и избалованная девчонка из всех, кого я знаю! Ты что, думаешь, что это все шутки? Ты даже не представляешь, как это опасно и сложно! Ты же привыкла, что тебе все достается легко, но здесь тебе никто и ничего…

— Опасно и сложно? — насмешливо перебила его Уна, усмехаясь. Юный техномаг злился; досада раздирала его душу и Уна была готова поклясться, что Дерек едва сдерживается, чтобы тут же не начать колотить от злости кулаком в стену. И ей хотелось разозлить Дерека еще сильнее, довести его до исступления. — Только таким смелым и умным, как ты, это по плечу, так? А вот нет. Магистр Аргент лично меня приветствовал. Значит, и мне подойдет эта академия.

— Дура! — взорвавшись, выкрикнул Дерек. От ярости, казалось, у него даже уши пылали, светлые брови яркими белыми полосами выделялись на побагровевшем лбу.

— Ты сам в этом виноват! — в ответ закричала Уна, мгновенно теряя самообладания. Вся боль, весь страх, что таились в ее душе, мгновенно вырвались наружу, и она заговорила, испытывая необыкновенное облегчение, такое, какого не достигнешь и слезами. То, о чем она долго молчала, что держала в себе, что жгло ее и отравляло, сейчас было высказано, и Уна, бросая в лицо Дерека обвинения, чувствовала, как с каждым словом ей становится все легче дышать. — Если бы не ты и не твое обвинение, братьев бы не клеймили! Отец не угас бы, и мне не пришлось бы идти сюда! Может эта академия и не место для такой, как я, может, я и дура, и избалованная неженка, но это ты… все ты! Ты нарочно разозлил…

Уна осеклась; с ее губ едва не сорвалось имя, и Дерек, заметив это, учуяв, гнусно тихо, радостно, глядя на ее замешательство.