Академия Беаты. Проклятие любви

– Девочка моя, это не больнее того, что я испытываю каждый день. Ну, месяцок-другой, может, и поболит немного, зато потом заживление пойдет ускоренными темпами. Тирлилия Рлит сказала, что с татуировками все может пройти за пять лет.

– И это называется быстро? – недоверчиво спросила Беата.

– А без них – десять! – отрезала Инесс. – В Коллегии целительства какая-то талантливая девочка составила лечебную формулу растительных чернил. Пятнадцать компонентов, несколько этапов приготовления и нанесения, разная глубина тату. В общем, пока Рлит объясняла, я чуть мозги не сломала. Зато буду экспериментальным образцом для целого курса лечебной магии! Мои коллеги на границе животики надорвали бы от смеха.

Лицо Инесс затуманилось, и она поспешно натянула сорочку обратно. Беата подошла, осторожно обняла и положила голову на плечо.

– Ты так скучаешь по своему боевому братству?

Та потрепала подругу за волосы и с усмешкой ответила, пряча печаль в голосе:

– Нет, конечно, эти засранцы кого хочешь доведут до ручки. Просто мы, темные, такой народ – если есть возможность побыстрее получить нужный результат, мы это сделаем.

Она взяла за плечи Беату и поставила перед собой:

– Не переживай, подруга! Хочешь, я твое имя выведу у себя под лопаткой?

– Лучше под мышкой, чтобы никто не увидел, – отшутилась она.

Ей хотелось плакать. Она великолепно помнила, в каком состоянии привезли Инесс с южной границы. Без сознания, кричащую от невыносимой боли, с обгорелыми лохмотьями кожи и черными запекшимися ранами на спине. Тогда Беата сама вызвалась быть соседкой Инесс, чтобы ухаживать за ней, и если поначалу та посылала ее длинно и витиевато, то с каждым днем ее посылы сокращались и однажды она признала, что Беата достойна выносить за ней горшки, менять простыни и мазать больную спину. С тех пор как Инесс признала за ней право жалеть ее, а Беата – поучать, соседки подружились.

– Договорились! – обрадовалась Инесс, и размашисто начертила рукой в воздухе «Инесс и Беата навсегда»!

– Достаточно просто лендарийской вязью, – пробормотала Беата, краснея.

– Хорошо, – не удивилась Инесс, – лендарийской так лендарийской.

Лендарийская вязь была первым языком магов, использовавшимся еще до начала первой магической войны. Сейчас не нем никто не говорил и мало кто знал. И те самые древние книги, которые смотрели в Особом хранилище подруги, были написаны на нем.

– Хватит о грустном! – решительно заявила Инесс. – Как прошли твои переговоры с деканом? – и она лукаво улыбнулась, показывая, что спрашивает совершенно не о разговорах.

– Никак. Я его уже бояться стала, – вздохнула Беата, – и страх какой-то жуткий – липкий, вязкий, возникающий сам собой.

– Это плохо.

– Зато догадайся, кто караулил меня около фонтана, под окнами Мортера? – ядовито спросила Беата у подруги.

Та оживилась:

– Неужели красавчик-аристократ?

– А ты откуда знаешь?

– Девочка моя! Да вся Академия видела, как он нес тебя на руках! Бережно, как хрупкую вазу!

– Это он специально, чтобы меня позлить! – с обидой воскликнула девушка.

Инесс странно посмотрела на нее и ответила через паузу:

– Знаешь, иногда я забываю, что ты совсем маленькая, и думаю – ну ты и дура!

И вскинула руку, видя, что Беата собирается резко возразить:

– И не говори мне ничего. Разбирайся сама со своим Даном, а я посмеюсь, глядя на весь этот спектакль.

– Беата! Беата! Ответь мне, девочка моя, повернись!

Сладкий голос бывшего возлюбленного привычно коснулся ее ушей, но девушка не шелохнулась. Она была настолько измучена этими ночными приходами, что каждый раз засыпала с трудом, боясь закрыть глаза и услышать ставший ненавистным шепот исчезнувшего жениха.

– Беата! Разве ты не рада мне? Поговори со мной! Посмотри на меня!

Привычные объятья, каждый раз поражающие ее зримой телесностью и почти осязаемым контактом с телом любимого. Поцелуи ее волос, шеи, плеч и спины. Сползающая сорочка, обнажившая бедра и ноги. Мэрдж был неутомим. Раз за разом добивался он реакции от Беаты, и стоило той повернуться и протянуть руки – исчезал, оставляя после себя горькое послевкусие обмана.

Начался второй триместр, и несмотря на уже постоянно болевший живот и хроническую усталость, Беата с головой погрузилась в захватывающий мир магии огня. Все-таки огонь был ее родной природной стихией, которую она чувствовала изнутри как свою вторую сущность, после человеческой. После нескольких вводных длинных лекций, где пришлось на пальцах объяснять разницу между заклинаниями защиты первого и второго порядка, начались практические индивидуальные занятия.

Группа Беаты была небольшой – всего семь человек, что, несомненно, радовало. Но в этой группе был красавчик-аристократ, что огорчало. Трое ее бывших школяров – два мальчика и девочка (Беата так их по привычке называла, хотя «мальчики» были уже выше нее) и четверо магов-огневиков, все со второго курса. Две ведьмочки и двое темных магов. Из всей группы светлым магом была только девочка – Даска Добба. Удивительная милая и добрая волшебница, и поэтому именно с ней предстояло позаниматься как следует.