Академия Буря

– И вам доброе утро, Тисса, – буркнул тот. – В каком смысле «что теперь»?

– Фрэнсис убил двоих, а сейчас заперся в комнате и ни с кем не разговаривает. Вы, как я вижу, не сумели выколупать его из скорлупки. Мне кажется, или вы не справляетесь с тем, для чего вас нанимали?

– Скажем так: это не приоритетная задача, – процедил Гарвус, опустив взгляд к листам.

– А что – приоритетная? Ваши бумажки?

Близняшка сощурилась, глядя на плотные кремовые листы в руках Моргана, чуть блестящие золотым тисненым шрифтом… Доктор, почувствовав ее взгляд, мгновенно прикрыл документы широким рукавом мантии.

Но Тисса уже поняла, что увидела.

Д’гарр! Ах он ублюдок! Это же заявка на Нинделовскую премию: значит, Морган уже рассчитывает получить ее за демона? Несмотря на все проблемы?! Вместо того чтоб работать с братом, этот самодовольный хлыщ готовится снимать сливки – за их, Винтервиллей, счет?

Тисса почувствовала, как внутри закипает ярость.

– Знаете, Морган, по-моему, на вас очень плохо влияет аванс. Боюсь, мне придется написать отцу о прискорбном отсутствии положительных изменений.

– Зачем? – поднял брови Гарвус. – Чтобы он меня уволил? Если что, на мою программу ваши угрозы не повлияют. Я всегда работаю так, как считаю верным. Либо вообще отказываюсь от исследований.

– Ах, вы еще и условия выдвигаете? Ну тогда точно пусть увольняет! – вскинулась Тисса. – Вы дерзите не по результату!

– А вы не по возрасту.

– Я ваша клиентка!

– Вы невоспитанная девчонка с гонором, раздутым, как брюхо муравья. Перестаньте приставать ко мне со своими нравоучениями, а то я действительно уволюсь. Сам.

– Вот и прекрасно! – обиделась Тисса. – До вашей псевдопомощи все у нас было хорошо, между прочим! Может, вы во всем и виноваты: пытали брата для удовольствия, грубите мне каждый раз, как видите. Ни этики, ни этикета! Не будет вам никакой Нинделовской премии, ясно? Не за Фрэнсиса!

Морган зарычал, поднялся во весь рост и, презрительно глядя на Тис сверху вниз, медленно порвал все кремовые листы.

– Кстати, про этику, – протянул он, глядя почему-то на грудь студентки. – С какой это радости у вас на шее висит оберег Стэна Хлестовски? Надеюсь, у вас нет никакой предосудительной связи с преподавателем, м, госпожа де Винтервилль?

– Да вы совсем обалдели! – оскорбленно рявкнула Тисса, сорвала с шеи веревку, швырнула ее в Моргана и ушла, громко цокая каблучками. – Я иду к леди-ректору!

– Да хоть к богам-хранителям! – гаркнул Морган ей вслед.

Затем лектор дождался, пока девушка скроется в академии, поднял веточку рябины с земли, завязал у себя на шее и, подмигнув ворону, созерцавшему всю сцену с выражением глубочайшей печали, вернулся в коттедж.

Ну хоть какая-то хитрость мне удалась.

Холодный ветер Этерны разметал кремовые листы по двору, потом по поляне, по холму, закинул их в море и там уже с кровожадной радостью потопил…

* * *

Сегодня Ладислава еле пережила пару по «Истории Королевства». По сравнению с прошлым занятием это была тоска тоскливая.

Госпожа Джоки рассказывала про пенитенциарную систему для магических слоев населения. Если нормальным языком, то про то, как вас, практикующих колдунов, накажут за те или иные правонарушения.

Найт эта тема была до фонарика. Чародеем, даже на четверть ставки, ей все равно не грозило стать. Пол-лекции она проспала, еще половину – проглядела в окно.

– Ну и самая жесткая степень наказания, прописанная в маг-кодексе Королевства… – продолжала вещать мастер Джоки, сама уже исподтишка зевающая, – это четвертование.

Все аж проснулись и вздрогнули. В аудитории резко пахнуло средневековьем.

– Эту варварскую меру, согласно закону, у нас дают за три вещи. Убийство бога, убийство дракона, убийство иной сущности старше трех тысяч лет.

Список поражал нереальностью.

– То есть ни за что не дают? – уточнила Лади, огласив всеобщие сомнения.

– Ну да, – беспечно согласилась Джоки. – На практике – ни за что. Боги ушли, драконы спят, других древностей я что-то не припомню… Ой, здравствуйте, мастер Голден-Халла!

Лекторша расплылась в нежнейшей улыбке и заправила кудрявую прядку за ухо – аж два раза подряд. Все бы фыркнули, если б сами не улыбались.

Берти, заглянувший в аудиторию, вежливо извинился за свое внеурочное появление («Что вы, что вы, вам мы всегда рады, правда, адепты?» «Пра-а-а-авда!»), обвел ряды студентов намеренно строгим взглядом и ткнул пальцем в Найт.

– Я заберу у вас госпожу Ладиславу на пять минут? – спросил он.

– Да хоть до конца лекции! – щедро отмахнулась Джоки.

Лади, откровенно скучавшая, не вызывала у нее никаких эмоций, кроме легкого сочувствия, – Джоки была молода и помнила, каково это: страдать на занятиях. А удружить симпатичному коллеге всегда приятно.

Найт подавилась зевком, шустро сгребла свои вещи и кузнечиком выбежала в коридор.

– Я еду к магистру Фоскашу, бывшему ректору Бури, – сказал Голден-Халла.

– Он что, жив?! – с ходу опешила Лади.