Академия читателя. Опыт осмысления теории и методологии литературно-читательского процесса

Консервативная литература постсоциалистических стран, независимо от идеологических позиций автора, имеет общие черты, связанные с неприемлемостью либеральной парадигмы. Даже если автор критикует советское прошлое (например, сталинский период), то эта критика ограничена исключительно политической системой, но не предполагает критику общества и человека, представляя их скорее как жертву, а не как соучастника антигуманных проявлений общественных отношений. Те же линии присутствуют в литературе о современном состоянии общества. Эта литература – литература покаяния за грехи отцов35. Ее смысл: «Да, в нашем доме не все было упорядочено, но это сугубо наше прошлое, в котором мы разберемся без посторонней помощи. Вместе с тем нам не за что стыдиться своего великого прошлого, нашего воспитания и образования, нашего морального выбора, наших бытований». Этой литературе свойственно критическое отношение к опыту западных свобод, поскольку он не вписывается в сохраняющие свою жизнеспособность морально-этические представления старших поколений постсоветских стран. Некоторая часть этой литературы пытается найти опору в далеком историческом прошлом, дореволюционном и даже в опыте древних предков. Некоторая часть этой литературы апеллирует к примерам высокого духовного подвига, обращаясь к теме победы во Второй мировой войне. Таким образом, эта литература находит в современности и в прошлом такие моменты, которые говорят о том, что ценность человеческой жизни признается многими людьми в самых негуманных периодах существования государства. Проявления человечности авторы пытаются найти у самых жестоких своих персонажей. Это прием отчуждения личности, индивидуальности от власти и толпы, оправдания всего общества деяниями и моральной позицией лучших его представителей.

Консервативное мировоззрение восточного типа ярко проявляется в современной литературе стран Ближнего Востока. Здесь естественным ограничителем либеральных свобод выступает религиозное влияние, определяющее природу бытований и человеческих отношений в целом. Уместно высказаться о некотором влиянии на литературу гуманистических аспектов ислама (коранический гуманизм). Вместе с тем допустимость законами шариата смертной казни в отношении поведения, признаваемого нормой в либеральной модели, отделяет восточное общество и его литературу от гуманистического направления мысли.

В области действия трех упомянутых трендов мы можем обнаружить многообразные парадигмы современного гуманизма определенной типологии, но со своей системой ограничений и исключений из правил. В принципе, эти парадигмы могут носить даже индивидуально-авторский характер. Например, по вопросу педофилии невозможно достичь мировоззренческого консенсуса, поскольку в традиционных бытованиях Востока возможно создание семьи с девушками, не достигшими гражданского совершеннолетия в Европе. Описание сцен побивания камнями прелюбодеев как «справедливого общественного деяния» неприемлемо для либерально воспитанного западного читателя.

В этом смысле возникает возможность оценивания литературного произведения с позиций конструктивных особенностей гуманистической парадигмы. Читатель может определить для себя, к какому тренду принадлежит то или иное произведение, и выявить из отношения автора к деяниям своих персонажей, каково его отношение к ценности каждой человеческой жизни, определить систему ограничений и исключений гуманистической парадигмы автора. Далее, сопоставляя эти выводы с собственным мировоззрением, читатель определяет свое отношение к произведению.

Мы упомянули ранее о четвертом тренде в современной литературе. Есть определенная часть читателей, которая не разделяет идей гуманизма в целом или в частностях в силу собственной мизантропии либо примитивного эгоизма. Последняя группа считает для себя приемлемым смотреть фильмы и читать «книги», в которых сумасшедшие антропофаги бегают по ночам с бензопилой по свободным штатам Америки. При этом гуманитарный аспект отсутствует даже в приемлемом для страшной сказки воздаянии за злодейство. Такая суррогатная литература (отнесем ее к четвертому типу) создается и распространяется по всему миру, в основном благодаря появлению цифровой формы литературы. Имеет она и свое прошлое во всех проявлениях античеловечной литературы: от античности до творчества маркиза де Сада и его последователей. Мы обратимся к этой литературе позднее, когда будем обсуждать вопросы девиантного секса как одной из разновидностей человеческих удовольствий.

Литературные поиски смысла жизни не раз побуждали авторов искушать своих героев достижением вечной жизни или вечной молодости. Решая моральные проблемы человеческого бытия, мыслители обращались к светлым и темным сторонам личности человека и убеждали, что достижение вечной жизни не способствует моральному возвышению личности.