Академия читателя. Опыт осмысления теории и методологии литературно-читательского процесса

Известно, что антропоцентризм с античных времен – одно из философских воззрений, определяющих человека как меру всего. Он противопоставлен теоцентризму и космоцентризму – воззрениям, отводящим те же роли Богу или природе (космосу). Литературный антропоцентризм можно определить как содержательную парадигму (образ) литературного произведения, основанную на признании центральной (мировой) роли человека-персонажа. Иными словами, важнее человека и его проблем в литературе нет ничего. Антитезы5 имеют право на существование, однако их роль в подавляющем числе произведений литературы, как правило, принижена. Человек либо противостоит Богу и природе, либо выступает с ними в некотором единстве. Даже религиозные первоисточники не обходятся без того, чтобы определить Бога без человеческого контекста (начиная с акта сотворения человека – антропогонии).

Литературный антропоцентризм выступает как основополагающий принцип теоретической конструкции, образующей центральное ядро литературно-читательского процесса, без которого чтение утрачивает смысл. Согласно этому принципу произведение литературы создается для человека-читателя, чтобы:

а) возвеличить либо низвергнуть человека-персонажа;

б) указать на важность или мелочность его проблем и поступков;

в) показать богатство или ничтожность его внутреннего мира во всех его проявлениях;

г) расположить человека-персонажа внутри системы ценностей;

д) рассмотреть его внутри антитезы «добро и зло».

Это почти исчерпывающий список содержательных особенностей образа человека-персонажа, в конечном итоге образующего содержательную основу литературного произведения6.

Для того чтобы сформировать центральное ядро литературно-читательского процесса, мы в дальнейшем исследуем весь список, но для начала обратимся к аксиологии литературного антропоцентризма, то есть поговорим о системе ценностей человека-персонажа. Человек (и человек-персонаж) в системе ценностей, по нашему глубокому убеждению, дуалистичен. Он буквально «раздирает себя» между психофизиологическими и духовными ценностями. Результат этих внутренних борений – распределение людей по трем устойчивым группам образов жизни (психосоциальных типов поведения) с условными названиями: активисты, инерционисты и асоциалы7. Человек-читатель предпочитает литературу, соответствующую его психосоциальному типу поведения и индивидуальной системе ценностей. Человек-читатель даже на подсознательном уровне желает, чтобы понравившийся ему человек-персонаж разделял его систему ценностей. Таким образом, гармония между читателем и литературным произведением возникает из общности ценностей между читателем и писателем. Так возникает «мой писатель». Тогда, чтобы выбрать своего писателя, человеку-читателю полезно иметь представление обо всей совокупности психофизиологических и духовных ценностей, которые входят в систему индивидуальных и общественных ценностей и которые разделяет (или не разделяет) писатель. При этом, конечно, следует иметь в виду, что представление о системе ценностей эволюционирует в историческом процессе вместе с человеческим обществом, то есть непостоянно во времени. Кроме того, система ценностей «изменчива в пространстве» и имеет свои особенности в различных национальных культурах.

Наше представление о всеобщей системе индивидуальных и общественных ценностей далеко от современных распространенных представлений, в том числе формализованных в конвенциальном праве (хотя и созвучно некоторым философским течениям прошлого), поэтому требует отдельного обсуждения.

В предлагаемой нами парадигме во главе психофизиологических ценностей стоит ценность земной человеческой жизни. На самом деле это большой комплекс проблем, связанных с продолжительностью и качеством жизни, здоровьем человека. Очевидно, что этот комплекс непосредственно связан с идеей антропоцентризма, и его научно-философским обобщением является учение о гуманизме (в процессе эволюционного развития этого учения).

Вторым в этом ряду становится представление о ценности человеческих удовольствий. Не претендуя на первенство8, выделим три ее составляющие: ценность питания, ценность секса и ценность омовения (как некоторые обобщения сложных психофизиологических комплексов человека). Несмотря на то, что эти ценности в большей степени связывают человека разумного с миром животных, они также антропоцентричны, поскольку не ограничены исключительно физиологическими потребностями организма. Вокруг этих устремлений формируется огромный мир социальных отношений и психического разнообразия личностных проявлений.

Третьей в ряду мы определяем ценность стремления к покою, с которой связываем представление о комплексной безопасности человека. Не детализируя это представление, акцентируем его антропоцентричность, поскольку беспокойства человека сосредоточены внутри него, хотя и порождаются опасностями, исходящими из внешнего мира.