Академия Дарк-Роиз. БЫТует мнение…

– Но вы нас тоже поймите, – услышала я голос нашего пожилого директора приюта Господина Дедаля. – Мы определяем силу всех девушек, как только им исполняется семнадцать, и сразу отправляем результаты. И в случае, если академия готова взять себе кого-либо из наших воспитанниц, у нас всегда есть примерно полгода, чтобы подготовиться. Академия Дарк-Роиз самая элитная, а значит самая дорогая. У нас просто нет такого бюджета, чтобы за один день обеспечить девушку всем необходимым. Нам надо подавать запрос на дополнительные дотации, и…

– И поэтому вы готовы лишить девушку шанса на счастливое будущее? А думается мне, после нашей академии оно будет именно таким, – подал голос господин Ганондорф Таркенсок.

– А мы не можем перенести поступление Энрики на год? За год мы точно все закупим.

– Исключено. Государство выделило ей бюджетное место в этом году.

Повисла пауза, а я затаила дыхание. Внутри меня боролись счастье и паника, и я даже не знала, что сильнее – желание учиться в элитной академии или непонятный страх.

– А у вас есть список необходимых вещей?

– Конечно.

Я услышала шелест бумажки и громкий вздох директора приюта

– На сегодняшний день мы можем купить разве что пиджак, ну или письменные принадлежности.

– Если это единственная проблема, то ее решение я беру на себя.

– Но как? Академия и так будет оплачивать девушке учебу.

– Академия да, значит личные расходы лягут на мой карман. Или у вас есть другие варианты?

– Позвольте, – голос нашего директора звучал обиженно. Видимо его задело, что за его воспитанницу будет платить посторонний, но я реально оценивала возможности господина Дедаля: его зарплата была не такой большой, чтобы содержать каждого воспитанника лично.

– Позволяю! – не дал ему договорить ректор элитной академии. – Вы сами сказали, что девушке уже есть восемнадцать.

– Да, исполнилось недавно. Мы не выгоняем детей до двадцати лет.

– Но это значит, что королевство ее уже не обеспечивает, девушка должна работать.

– Она и работает – у нас и в соседнем ресторанчике. Но ее зарплата не так велика. Если Энрика сейчас потратит все деньги на список необходимых вещей, она не купит и трети, а денег на жизнь у нее не останется.

– Будет хорошо учиться – получит стипендию. Но я не об этом. Вы правы, мы сообщили вам слишком поздно свое решение, и у вас не было полугода до ее восемнадцатилетия, чтобы закупить все необходимое, пока были дотации. Это наша ошибка, и нам ее исправлять.

Ему ничего не ответили, и господин Таркенсон расценил это как согласие.

– Отлично, можно ознакомиться с личным делом Энрики?

Снова зашуршали бумаги, и снова тишина. Ректор академии изучал мое личное дело, и это волновало.

– В приюте с самого детства, прилежная ученица, медалистка, проявляет интересы к кулинарии. Что ж, стандартно, даже скучно. Но ничего.

Скучно? Моя жизнь для него скучная? А он что надеялся там увидеть? Вяжет пони из волос мертвецов, которых выкапывает на досуге, надеясь стать некроманткой? Или может на бегу остановить коня и проскакать, стоя на руках, в качестве хобби, разумеется. Я единственная из девушек не способна увеличить силу партнера. Хотя нет, есть еще те, кто тоже не увеличивает, но я-то ее уменьшаю! Я бракованная! А ему скучно…

– Когда вы хотите забрать девочку?

– Сейчас, разумеется, неужели вы думаете, что я поеду сюда второй раз? – при этом слово «сюда» он выделил такой интонацией, что мне захотелось его чем-нибудь огреть. Нет, господин Таркенсон мне определенно не нравился. – У нас как раз есть день, чтобы закупить все необходимое.

– Да, мы заметили, что вы приехали лично. Обычно академии сообщали нам свое решение письменно, и мы сами отправляли девушек, почему сейчас…

– Потому что решение было принято недавно, и я не был уверен, что письмо успеет дойти, и что у вас будут деньги на экипаж до академии, эти же траты вы тоже не планировали! А так как я был вынужден отправиться в вашу местность по своим делам, решил заодно забрать девушку. И вообще, что за странные вопросы, вы мне не доверяете?

– Это простая забота о нашей воспитаннице.

– Вы считаете, что я желаю ей зла?

– Что вы! – всплеснул руками директор.

– Еще вопросы?

– Один. Энрике уже есть восемнадцать, поэтому она должна дать личное согласие. По сути, мы уже за нее ничего не решаем.

– Тогда почему мы тратим время?

Я слышу, как гость с шумом встает, и еле успеваю отбежать от двери и закрыться в своей комнате, приняв смиренный вид и положив руки на коленки.

– Где ее комната? – слышу из коридора, и не успеваю до конца перевести дыхание, как моя дверь открывается на распашку без какого-либо стука.

– Энрика, как оказалось, мне необходимо твое согласие. Вот бумаги, – он кладет договор с академией передо мной. – Подписывай и собирайся, тебе хватит двадцать минут?

Задавая последний вопрос господин Ганондорф Таркенсон с интересом изучает комнату, которую я делю с тремя соседками. Мужчина как будто пытается убедиться, что двадцати минут более, чем достаточно, ведь брать особо нечего.

– Чтобы собраться, да, но мне же надо прочитать договор.

Отвечаю и получаю изучающий, даже немного удивленный взгляд.