Академия Дивинат, или Светлая для Темного принца (СИ)

Я не сразу обратила внимания, что мой голос срывается, дрожит и становится то громче, то тише. Тело била крупная дрожь, а голова качалась из стороны в сторону сама по себе, забитая мыслями о том, что происходящее нереально. Что в груди эльфийки нет никакого кинжала. Что она не истекает кровью. Не улыбается сквозь боль, не смотрит на меня в последний раз. Что она борется, а не мирится со смертью…

— За свои ошибки рано или поздно приходится платить. — Она прикрыла ненадолго веки, чем умудрилась выбить из моей груди шумный вздох. Открыла, вновь отыскала взгляд. — Скажи им, что мне жаль. Мне очень жаль… Элли…

Еще один вздох. Не мой. Ее.

Последний.

Голова немного повернулась, глаза устремились к потолку, став стеклянными и пугающе пустыми. И больше не закрылись. Ни на секунду.

— Боги, Элеонора… Посмотрите на меня. Пожалуйста. Посмотрите еще раз…

Слова тонули в нагрянувшей тишине, не находя отклика. А губы продолжали шептать жалкие просьбы, отрицать происходящее, не верить. В эту битву. В эту неправильную смерть.

— Бабушка?..

Вялый, усталый голос всколыхнул воздух, давно пропитавшийся жаром магии и тяжелым запахом крови. Пусть он и прозвучал тихо, почти неслышно, для меня он показался криком, прервавшим мой бессвязный шепот, вынудившим оторвать взгляд от безмятежного лица.

Кэтрин всего миг простояла поодаль застывшей фигурой, а после сорвалась с места, упала на колени, бегая глазами от кинжала к глазам эльфийки.

— Нет. Нет, это невозможно, — зашептала, взявшись за рукоять. Мягко вытащила лезвие, отбросила и тотчас прижала ладонь к ране, похоже, не понимая, что это бессмысленно. Уже бессмысленно. — Бабушка. Нет-нет-нет… Ну же, взгляни на меня. — Коснулась щеки, повернула голову к себе, да только взгляд так и не поймала. — Бабушка!..

Глухие всхлипы резко обратились в истеричный плач, перемежающийся с пустым зовом и словами неверия. Громкое рыдание разносилось по всему залу, касалось каждого выжившего мага, царапало павших предателей. И ранило меня до глубины души.

Не желая принимать происходящее за реальность, принцесса потрясывала мертвую за плечи, старалась приподнять ее, звала, кричала…

В пустоту. Все уходило в пустоту, перед этим сильнее ударяя по сердцам молчаливых наблюдателей.

Вскоре Калеб попытался отнять Кэт от тела, но, нарвавшись на дикое сопротивление, в конце концов просто прижал сестру к себе, укрыл в объятиях, крепких, медвежьих. Он стойко выдержал все ее удары кулаками и добился того, чего хотел: принцесса уткнулась носом в широкое плечо, дрожа и плача, вцепилась в мужчину, как за единственную возможность выжить.

Плач стихал, а ко мне медленно возвращалась способность мыслить. Я поняла, что за все это время не проронила ни слезинки. Глаза были сухими, но их жгло, точно туда насыпали песок. К телу намертво приклеилась чудовищная слабость. Она выжгла в сердце дыру, заставляя страдать по-другому, молча, с бесстрастным видом, с холодом в глазах и огненным смерчем внутри.

Я наконец-то почувствовала присутствие Рейдана — он стоял за спиной, укрывая одним крылом. Увидела мадам Ангальт, так и не принявшую человеческий облик; Авелин, прижавшуюся к кошке, глядящую на меня все понимающими, печальными глазами, и правителей, в таком же болезненном молчании переживающих утрату. Улицезрела невыразимую боль в покрасневших глазах Дианы, прежде чем та спрятала лицо на груди мужа.

Стены мгновенно пропахли мучительной скорбью. Правда, я почти не ощущала этого: чувство горечи перебивала жажда мести. Она придала сил, яростным ревом принудила подняться на ноги, которые, налившись тяжестью, даже не дрогнули. Грудная клетка словно закаменела и не давала сделать глубокий вдох, спокойно выдохнуть, чтобы привести в порядок суетливые мысли и сбившееся дыхание.

Незачем… Сейчас мне незачем мыслить трезво…

— Элли.

Рей ощутимо сжал плечо, когда я обернулась и моментально отыскала взглядом тело Кошмара.

Он дышал. Вороны не добили этого подонка, оставили корчиться от боли. Но это неправильно. Конечно, неправильно… Пока он вдыхает воздух, Элеонора задыхается во тьме.

— Ты не обязана, — прочитав в глазах мое намерение, заявил Рейдан.

Я не смотрела на него — взгляд намертво приклеился к врагу — однако чувствовала его поддержку, желание отговорить и свершить возмездие самостоятельно.

Но это мое возмездие. Мой враг. И он падет от моей руки.

Я желала отомстить не только за Элеонору… Но и за саму себя.

— Я этого хочу, — сказала вслух, осторожно высвобождаясь из его хватки.

Больше меня не посмели остановить, за что я была благодарна каждому: и Рею, и правителям, и Кэтрин, и Калебу. Я знала, хоть и не видела, что они наблюдают за мной. И раз не останавливают, значит, дарят свое согласие.

Ослепленная одной целью, я добралась до него быстрее, чем успела понять, что мои руки вновь покрыло пламя. В глазах пылал огонь решимости, ненависти и гнева одновременно. Опустилась рядом, встречая его потерянный взгляд, схватила за ворот. Приподняла, разрешая пламени коснуться кожи, обжечь и вырвать из его груди первый болезненный стон.