Академия для старшей дочери графа. Часть 2 (СИ)

Как я взяла Сиерлена за плечи с самого начала ритуала, так и осталась стоять.

Боль превратилась в вечность, никаких заклинаний я, соответственно, произнести не могла. Для любого магического действа с пространственно-временной магией нужны свободные руки.

Тайри, чтоб тебе, хитрой золотой драконьей… нехорошей девочке, икалось долго-долго!

Предупредить что-ли не могла, что задумала?

Я от мамы ждала следующего подвоха… а не от тебя, драконья девочка!

Я бы и так согласилась, что Рлен не выдержит такую боль в одиночку, без заклятия «разделения боли…» но использовать кого-то втемную, не предупредив о том, что накладываешь заклинание?

И как у тебя получилось наложить такое заклятие на меня незаметно, на глазах у моей мамы, отца, Императора, ректора… синего дракона наконец?

Наверное, Тайри наложила заклятие ДО того, как мы пришли в этот малый зал. Когда я спала? Но тогда что именно выступило катализатором?

Никогда раньше от боли я так не кричала. У меня иногда бывала мигрень. Несколько простуд, одна пневмония… на этом с болью мое знакомство было закончено. Как-то так получилось, что пока я лечила других, я оставалась абсолютно здоровой сама.

Так что, когда я почувствовала боль Рлена, то, что может быть настолько больно, стало для меня откровением.

Нет, я конечно, понимала: снимать смертельное проклятие для собственно проклятого — это больно, если уж применение антагониста вызывает боль на грани болевого шока. И я примерно себе представляла, что обязана буду использовать пространственную магию, чтобы ослабить боль Сиерлену.

Ага. ЩАЗ! Какое там «что-то использовать…», какие там заклинания! Когда свет от примененных заклинаний шестерых сильнейших магов Империи и драконьих кланов коснулся спины Сиерлена во всем теле взорвалась боль.

У меня не осталось никаких мыслей, кроме мысли: «Тайри, зачем?»

О том, что если я останусь в центре ритуальной звезды, то больно будет не только Сиерлену, но и мне — об этом я как-то не задумывалась.

Кажется, Сиерлен тоже кричал. Но я практически не понимала, был ли этот крик просто криком боли или он хотел что-то сказать.

Для меня все звуки слились в один монотонный гул, который вибрировал и менял тональность, но более осмысленным от этого не становился. И казалось, что это никогда не кончится. Что я так и застыну тут, в центре магического ритуала. Навечно.

Через некоторое время, показавшееся мне вечностью, я увидела глаза Сиерлена.

Черные веретёна зрачков, обведенные золотой нитью.

С проклятием он, конечно, боролся. Но еще больше он пытался «стряхнуть» с себя заклинание «разделения боли…»

То есть мой дракон, несмотря на то, что испытывал как минимум такую же сильную боль, как и я, не только заметил мое состояние но и достаточно быстро к тому же осознал, что я часть его боли «увела», и вместо того, чтобы снимать свое смертельное проклятие, пытался освободить от боли меня.

Чертовски благородно… и чрезвычайно глупо! Ни одно заклинание, вплетенное в другое, не разорвать, пока действует основное заклинание!

Я этим фактом с удовольствием пользовалась, когда ловила моих любимых братиков и сестричек на подглядывании за моими опытами/мелком вредительстве в лаборатории/ и попытке поедания моих медикаментов, когда я не могла прервать опыт.

Какие только вплетенные заклинания я не оставляла в своей лаборатории: и «магического стража» (злобная змеюка, которая загоняет непрошенного посетителя в центр комнаты в заранее начерченный круг и не выпускает, пока старшая сестра колдует, попытка сбежать чревата покусанными пятками), и малое заклинание левитации (я его звала «ну здравствуй, космос!» из-за схожести с невесомостью в ограниченном магией пространстве, то есть голова у малолетних вредителей не болела, даже если они час висели вниз головой, а вот панталонами светить приходилось.)

Ну а малое парализующее — это вообще «наше все…».

Любимые братья и сестры в ответ на столь пламенную и искреннюю любовь платили мне взаимностью: жабами в перевязочном материале, муравьями в упаковках с таблетками и дождевыми червяками в хирургических инструментах.

И, однако, их детское любопытство и непосредственность не рушили нашей дружбы: я всегда помогала им в случае если кому-то из этих оболтусов необходимо было украшение «чтоб подружки от зависти лопнули!» или велосипед и самокат. По поводу велосипеда в течение месяца меня доставали помимо моих сестер и братьев еще и соседские ребятишки, как благородные, так и не очень в стиле: «Каэри, а ты когда мне ве-си-ли-пед сделаешь, ты на прошлой неделе обещала!»

А сейчас, когда Сиерлен своей магией влиял на заклятие "разделения боли" моя боль немного отступила.

Сиерлен не мог скинуть заклятие, но он все равно каким-то способом забрал часть боли себе.

Только вот … его дыхание от этого стало еще более хриплым, словно он задыхался. И боролся с проклятием из последних сил, на одних рефлексах и упрямстве.

Я была настолько поражена этим, что на мгновенье забыла, что мы стоим в центре магического ритуала, который имеет потенциал вытряхнуть из Сиерлена душу… или из меня, что в разы вероятнее.