Академия Горгулий. Избранница дракона

Наставница отвлеклась от разглядывания чашки, к содержимому которой не успела притронуться, и посмотрела на меня. Я свой чай тоже едва пригубила, но хотя бы ковырнула небольшое пирожное, поданное к нему, тогда как Мелиса игнорировала и его.

Похоже, нам обеим было о чем подумать. И мысли эти вызывали у нас тревогу.

Не знаю, о чем замечталась Мелиса, но у меня к размышлениям о призраках и трагедиях – давней и нынешней – добавились переживания из-за слов Рабана, которые не выходили из головы ни на минуту. И речь, конечно, не о внезапной ревности к Редеку, а о мрачном предостережении: мое молчание может в итоге стоить кому-нибудь жизни.

В пятницу вечером я даже едва не пошла к отцу, но уже стоя одной ногой на лестнице, ведущей на его этаж, замерла, словно уперлась в невидимую преграду. Мне удалось убедить себя, что раз он простил обе вылазки в Мертвый лес и попытку пустить в замок среди ночи Мортену, то с пониманием отнесется и к невольным экспериментам с некромантией. Я решила ничего не говорить о книге и кубиках и до последнего заявлять, что призраки явились ко мне сами и назвали свои имена. Колт прикрыл меня перед миллитой уже дважды, возможно, не позволит им допытываться и сейчас.

Но шагнув на первую ступеньку, я поняла, что на самом деле боюсь не наказания за опыты с некромантией. Меня страшило, что мои подозрения окажутся беспочвенными, а признания – лишними. И еще обиднее будет, если Колт просто не воспримет мои слова всерьез, как произошло с рассказом о горгулье. От меня снова отмахнутся, а может, даже посмеются над потугами играть в детектива.

В худшем же случае отец окончательно разочаруется во мне. Разве герою войны с некромантами захочется иметь дочь, которая видит призраков и говорит с ними? Миллитам он, возможно, меня не сдаст, но вполне вероятно, отправит обратно к дяде, снова вычеркнув из своей жизни. Стоя на той ступеньке, я вдруг осознала, что не хочу такого поворота событий. И даже боюсь его.

Замерев в нерешительности, я тогда скользнула взглядом по двери комнаты наставницы, и меня осенило. Вот кто мне нужен: Мелиса! Она достаточно близка к Колту и может знать, что происходило в академии десять лет назад, с его слов. Или могла услышать ту историю от кого-нибудь другого, ведь она появилась здесь всего два года спустя или около того. О гибели четырнадцати студентов не могли так быстро забыть!

Если она подтвердит мои догадки, можно будет рискнуть и пойти с этим к Колту. По крайней мере, я буду знать, ради чего сдаю себя. И, возможно, принесенная внезапно открывшимся даром польза перевесит неприязнь к некромантии, которую испытывает отец.

– Прости, что ты сказала? – виновато переспросила Мелиса, когда поняла, что я обратилась к ней с какой-то репликой и жду реакции. Видимо, она мои слова благополучно прослушала.

Это был шанс соскочить с темы, оттянуть вероятную необходимость идти к отцу еще как минимум на день. Завтра Редек расскажет, что узнал, и можно будет решить, что делать. Подумаешь, днем больше, днем меньше…

Но между днями лежала ночь, в которую что-нибудь могло произойти. То, что я никогда не смогу себе простить. И мои нервы уже не выдерживали, словно едва слышный голос в голове шептал: «Времени осталось мало, торопись».

– Я сказала, что хочу кое о чем спросить, – решительно повторила я. Слегка поерзала на стуле и тихонько поинтересовалась: – Ты знаешь подробности гибели студентов десять лет назад?

По тому, как изменилось выражение лица наставницы, стало понятно: она совсем не ожидала такое услышать.

– Студентов? – переспросила Мелиса. – В смысле, студентов нашей академии?

– Да, насколько я понимаю, это произошло незадолго до назначения Колта директором. И, возможно, было как-то связано с Амантом Шеллом, но это неточно. Колт тебе не рассказывал?

Мелиса растерянно покачала головой. Ее глаза округлились от удивления, и в целом было видно, что она впервые слышит о той трагедии.

– Неужели никто не болтал об этом, когда ты сюда приехала? – не поверила я.

– Я начала преподавать в Академии Горгулий почти три года спустя после назначения Энгарда. Он мне ничего не рассказывал, а о таких вещах, вполне вероятно, остальным было запрещено говорить.

– Так бывает?

– Если лорд Ардем дал распоряжения, то вполне могло быть.

– Как можно запретить людям болтать?

Подобные заявления не укладывались у меня в голове.

– Очень просто. – Мелиса пожала плечами. – Если за болтовню могут посадить или казнить, желающих обычно не находится.

Да, об этом я как-то не подумала. Привыкла, что любая история утекает в интернет быстрее, чем кто-нибудь успевает объявить ее страшной тайной. А из интернета потом не так уж легко что-то удалить.

– Ты-то откуда об этом знаешь? – спросила Мелиса, воспользовавшись тем, что я замолчала.

Я схватила чайную ложку и с преувеличенным интересом принялась за пирожное, чтобы не смотреть на наставницу.

– Да так… Редек упомянул. Ему отец в детстве рассказывал, но без подробностей. Вот мне и стало интересно, что и как там произошло.