– Мне не позволено пока уходить из академии, – сказала сдержано.
– Ох, – он замер. Обернулся к нескольким студентам, что стояли возле двух экипажей и явно ждали его, а потом снова глянул на меня, – Если хочешь, я останусь здесь с тобой.
– Что ты, – я слабо улыбнулась, – у меня много домашней работы и вообще…
– Ну хорошо, – он даже не пытался меня переубедить. С явным облегчением поцеловал в щеку и сбежал вниз.
Не знаю, чего я ожидала… Я же сама сказала, что мне ничего не нужно? Вот только тот факт, что он садится в карету, что-то оживленно говоря своим приятелям, меня вовсе не обрадовал.
Я вернулась в комнату. Набрала полную ванну воды, потратив довольно много сил, чтобы сделать её очень горячей – ага, пустила «драгоценные осколки» на ерунду. А потом сидела в ней, пока кожа совсем не сморщилась, а слезы, которые я, наконец, могла не сдерживать, не высохли.
На следующее же утро едва ли не в одиночестве позавтракала и направилась в библиотеку.
Раз так сложились обстоятельства, позанимаюсь наперед и, заодно, напишу несколько писем. Сомнительно, конечно, что кто-то даст мне разъяснения, но… наверняка друзья нашей семьи многое знают и помогут в чем-нибудь.
В библиотеке меня и нашел – спустя несколько часов – секретарь ректора.
Молча протянул конверт с королевской гербовой печатью, поклонился и удалился, пока я разворачивала бумагу.
4
«
Ровный, крупный почерк с малым количеством завитков был мне знаком. Пару раз я видела его в записках в кабинете отца.
…
Я вчитываюсь в каждую букву – и каждая выжигает клеймо в моей душе.
Сердце выдает слабый стук через раз.
Пальцы дрожат, а душа плачет, пока перед мысленным взором проносятся фамильные портреты.
Каждый дом, каждый камень и плодородные земли, которыми с такой любовью управляли еще мои предки…
Тюрьма на скалистом острове на другом конце королевства, где государственные преступники живут годами в кошмарных условиях. Но не казнь… Пока не казнь.
И не принадлежу больше аристократическому классу.
Права на справедливый суд, защиту короля и свадебной церемонии в главном храме столицы. Хотя помогли ли они моим родителям?
Не подниму бунт и не начну задавать лишних вопросов, вовлекая в это дальних родственников и друзей семьи.
Буду вести себя скромно и сдержанно, а после окончания академии работать в далекой провинции в роли… учителя, например.
Буду сидеть как мышка и не пытаться узнать правду.
Не убил, ага.
Письмо давно выпало у меня из рук. Я же сидела, уставившись в одну точку, раз за разом прогоняя каждую фразу и каждое слово.
Внутренности выжгло магическим огнем, глаза кололо, а дыхание оставалось сбитым.
Как.... как вообще все это могло произойти с моей семьей? Со мной?
Мои родители – часть истории этого королевства. Как и мои предки. С детства я гордилась своим именем и фамилией, своим родом, я слушала вместо притч рассказы о великих деяниях прадедов, я носила драгоценности с многовековой историей, изучала секретные магические приемы, которые придумали мои прабабки.
А тут мне объявили, что я не просто не должна этим гордиться и любить… Я не имею на это прав. И возможностей. Потому что моего рода больше не существует.
По гнусному, лживому стечению обстоятельств.
Я была в этом уверена.