Академия Хаоса. Лабиринт стихий

— Почему вы не сказали сразу? — воскликнула я. — Вы меня рассматривали!

— Растерялся, — признался он и вдруг улыбнулся, так что его твердые черты смягчились, а на щеке появилась ямочка. — Вы просто потрясли меня своими… ммм… талантами.

Я всхлипнула и бросилась прочь, дернула на себя ручку кабинета, однако широкая ладонь накрыла мои пальцы.

Обернувшись, я снова встретила взгляд серых глаз.

— Хаос в вас несомненно есть, — сказал он, — и мне бы очень хотелось узнать, на что еще вы способны...

— Значит… — я сглотнула, сдерживая рвущиеся рыдания. — Я сдала?

Ректор задумчиво посмотрел на меня, его руки снова легли на мои плечи, и я быстро глянула вниз — нет, плащ не съехал, и поправлять его нет нужды.

Широкие ладони лениво погладили мои лопатки, скользнув по спине.

— Вы сделали это специально? — тихо спросил он, зачем-то склоняясь ближе, так что я увидела свое отражение в серых глазах.

— Что? — непонимающе переспросила я.

— Показали, так сказать, товар лицом, — пояснил он. Руки его оказались на завязках плаща и немного сдвинули ткань в стороны, а я вздрогнула, ощутив легкое касание пальцев к коже. — Ради зачета. Похвальное стремление к учебе, Арнелла А…

Рука взметнулась быстрее, чем он успел договорить фамилию. Пощечина получилась отличная: точная, хлесткая, сильная. Ректор отшатнулся, непроизвольно прикоснулся к щеке, а потом, бросив взгляд ниже, ухмыльнулся.

Ахнув, я запахнула разъехавшиеся полы плаща и бросилась прочь.

***

Дверь за студенткой с грохотом захлопнулась, и Родерик, все еще улыбаясь, вернулся в кресло.

Сев и вытянув ноги, он открыл ящик стола и, достав оттуда сигару, поднес ее к носу. Втянув запах табака, покрутил сигару в пальцах.

Принимать зачеты у отстающих оказалось неожиданно занятным времяпровождением.

Родерик потер саднящую щеку и ухмыльнулся снова. Не слишком большая плата за увиденное. Он бы согласился получить по лицу еще раз, чтобы увидеть такое. Девушка была очень мила: скуластое личико с острым подбородком, яркие ореховые глаза, темные волосы схвачены на затылке в хвост. Она волновалась, кусала губы, а щеки пылали румянцем, но ей хватило выдержки, чтобы держаться с достоинством. А потом… Она просто ослепила его своей внезапной наготой. Плавные линии, чистая золотистая кожа, расцветшее тело. Само воплощение женственности.

Арнелла Алетт знатно скрасила этот вечер, а что влепила пощечину — так он, пожалуй, заслужил.

Ее кожа была такой нежной и теплой.

Родерик задумчиво сунул сигару в рот и поднес к ней указательный палец. Закрыв глаза, призвал огонь, так легко зарождающийся когда-то в его теле, но не почувствовал ровным счетом ничего. Лишь в животе слегка посасывало от голода.

Вздохнув, он поднялся и вложил сигару в пасть кабаньей голове, висящей над камином, а после поднял глаза к потолку и позвал:

— Мисси!

— Я здесь, любовь моя, — откликнулся нежный голос, и прозрачный силуэт скользнул к нему с потолочной балки.

— Видела девушку, что только что сбежала? — спросил он у призрака — молодой женщины в устаревшей форме академии. На Арнелле Алетт, когда она пришла, была свободная рубашка, почти не отличающаяся от мужской, и юбка до щиколоток, расширяющаяся книзу, хотя его плащ на голое тело шел ей куда больше. На блузке Мисси топорщились рукава-фонарики, а юбка спадала широкими складками до самых пят.

— Разумеется, любовь моя, — прошелестело привидение. — Я видела Арнеллу Алетт.

— Убедись, что она добралась в свою комнату, — приказал Родерик. — И доложи.

— Будет сделано, — Мисси уменьшилась, превращаясь в жемчужный клочок тумана.

— Постой, — быстро позвал ее Родерик и замялся. То, что для него было забавным приключением, для девушки могло стать серьезным потрясением. — Посмотри, в порядке ли она, что делает... Не плачет ли.

— Да, любовь моя, — донеслось в ответ, и в кабинете не осталось никого, кроме него да кабаньей головы над камином.

***

Я бежала по дорожке к общежитию, кутаясь в плащ ректора и обжигая босые ступни о покрытые наледью плиты, и славила богов за то, что почти все студенты уже разъехались на каникулы. Никто не попался мне на пути, и я стремглав взлетела по пустынной лестнице и юркнула в свою комнату, захлопнув дверь.

Скинув плащ, как ядовитую шкуру, я натянула первое попавшееся платье и вцепилась руками в волосы. Сгорая от стыда, я даже не замерзла после пробежки полуголой.

Какой позор!

После такого лучше самой собрать вещи и уехать. Я прижала ладони к пылающим щекам. Достойное окончание обучения, ничего не скажешь. Если об этом станет известно… Я зажмурилась от ужаса. Я стану посмешищем всей академии, а может, и за ее пределами!

Остается надеяться, что у Родерика Адалхарда есть хоть капля благородства, и он никому не расскажет. Мы можем и вовсе не увидеть друг друга больше. Он забудет меня. Что ему какая-то первокурсница, пусть и голая?

Я застонала и упала на кровать лицом вниз.

— Ты вернулась? — голос Селесты привел меня в чувство. — Как все прошло? Ты так хлопнула дверью, что в моей комнате побелка с потолка посыпалась.