Академия Хаоса. Лабиринт стихий

— Эммет Лефой? — уточнила я, поднимаясь на цыпочки, чтобы получше рассмотреть длинную закругленную стойку, у которой столпились девушки. Но за их спинами нельзя было разглядеть бармена.

— Он, — подтвердил Кевин. — Что там у вас за родство, я так и не понял?

— Достаточное, чтобы получить коктейли без очереди, — заявила Миранда и пошла вперед, пробираясь через толпу.

***

Родерик вернулся через портал в Фургарт. Храмы путников открывали там, где появлялись порталы, а этот, насколько он знал, возник лет сто назад. Стены, по традиции обтянутые кожей, изрядно обтрепались, стекло лампад поцарапалось, а в одной и вовсе треснуло. Жрец, укрывшись традиционным серым плащом, мирно спал на шкуре, расстеленной на полу. Храм напоминал шатер кочевников, который пережил не одно поколение. Может, так оно и было. Все мы приходим и уходим, и все, что остается — просто продолжать идти.

Вот только иногда не остается ни цели, ни желания.

Родерик вышел из храма, аккуратно придержав дверь, чтобы не разбудить жреца. В Фургарте сгустились сумерки. Фонари зажглись, и цепочка огней потянулась вперед, словно показывая путь.

Предательский огонь, оставивший его без своего тепла. Жестокое пламя, погасшее в его теле. Без магии он — ничто. Так сказал император. А еще добавил, что прикажет сжечь его, если Родерик не вернет свой огонь. Так лестно было бы поверить, что он и есть тот избранный, чье пришествие возвестил путник, но нельзя победить королеву хаоса, если в тебе хаоса нет. Ведь так?

Родерик потер грудь, которую рвало противоречивыми эмоциями почти до физической боли, и прибавил шаг.

Никто и никогда толком не понимал природу хаоса путников. Движение, развитие, сама суть жизни — им приписывали многое и сходились на том, что путники способны предсказывать будущее, словно видя все, что должно, или может произойти, как развилки дорог. Но отчего-то они не желали изъясняться прямо. Может, потому что ни один из них так и не закончил Академию хаоса, исчезнув в лабиринте стихий после первого курса?

За время его работы ректором таких было всего двое. Ларс Эйгер, с наследственностью анимагии, рыжий, здоровенный детина с кривоватыми передними зубами, и Фелиста фон Ферш, у которой отец служил воздушником в патруле. После того, как его дочь не вышла из Лабиринта, он оставил патруль и уехал в родовое имение на западных землях империи.

Путник, которого встретил Родерик, был старше. Кто знает, сколько дорог он исходил, сколько судеб открылось перед ним, словно карта исхоженных дорог? Просто продолжай идти. И Родерик шел, меряя шагами брусчатку Фургарта, ведомый огнями фонарей, пока не оказался у дома, похожего на огромное пирожное, украшенное венчиком взбитых сливок.

Музыка гремела, будоража быстрым ритмом сердце, в окнах мелькали силуэты людей.

Ему не особенно хотелось идти туда, но и оставаться одному не было сил.

Родерик вошел в распахнутые ворота, пересек двор — слишком широкий для города, где дома жались друг к другу, как озябшие птички — и толкнул дверь.

— Мастер Адалхард! — с преувеличенной радостью заорала какая-то подвыпившая девица с размазанной помадой и повисла у него на плече. — Возьмите меня с собой на охоту! Или просто...

Родерик отцепил от себя ее пальцы и, с облегчением увидев в толпе адекватную физиономию, направился к Рурку.

— А ты что делаешь в этом вертепе? — мрачно поинтересовался тот.

— Сам не знаю, — ответил Родерик. — Считай, что меня привела сюда судьба.

***

— Ректор тоже здесь, — проворчала Миранда, поворачиваясь к стойке. — Эй, будущий брат моей лучшей подруги, сделай мне что покрепче.

Эммет жонглировал напитками с такой ловкостью, как будто это ничего ему не стоило. Разноцветные жидкости взвивались фонтанами, перемешивались прямо в воздухе, закручивались маленькими смерчами, чтобы потом взорваться фейерверком и разлиться точно по бокалам, расставленным по стойке.

Я с подозрением принюхалась к коктейлю, что плюхнулся в мой бокал. Эммет шагнул ближе и аккуратно повесил на стеклянный край двойные вишенки.

— Огненный поцелуй, — сказал он и подмигнул мне, нахально улыбнувшись. — Название коктейля и плата за него.

Миранда залпом выпила свой коктейль и, поморщившись, повернулась в зал.

— Вы видели? — восторженно спросил Кевин. — Пришел мастер Адалхард! Эммет, сделай ему что-нибудь... что-нибудь особенное! О, я не могу поверить, что он в моем доме...

— И я, — мрачно согласилась Миранда. — Надеялась, хоть здесь его не будет.

Джаф молчал и ничего не пил, но, быстро глянув в сторону ректора, который разговаривал с Рурком, стиснул зубы, а его ладони, лежащие на стойке, сжались в кулаки.

Эммет снова принялся колдовать, и вскоре в высоком узком стакане, стоящем перед ним, смешались все шесть цветов хаоса.

— Звезда, — объявил он. — Как считаете, ректору нужна соломинка?

Подумав, он воткнул в стакан закручивающуюся спиралью трубочку и довольно кивнул.

Кевин повел пальцами, и стакан, плавно поднявшись над головами танцующих, поплыл к ректору.