Академия Хаоса. Лабиринт стихий

Мое сердце едва не выскакивало из груди, и я отвечала ему, обнимала крепкую шею и запустила пальцы в густые жесткие волосы на его затылке. Он быстро выдернул мою рубашку из-под брюк, и ладони обожгли голую кожу прикосновением. Он гладил меня, вжимая в себя, покрыл жадными поцелуями шею, оторвавшись от губ, и я вскрикнула от нестерпимой остроты ощущений, а потом вдруг все закончилось.

Я покачнулась, потеряв опору, а из распахнутой двери обдало холодом, отрезвляя. Белая рубашка мелькнула в ночи. Задыхаясь от эмоций, я запахнула плотнее плащ. Постояв с минуту и отдышавшись, поправила рубашку и побрела прочь из дома Кевина.

***

Родерик толкнул дверь ногой, и Джаф испуганно взвился в кровати.

— Собирайся.

— Сейчас ведь ночь! — возразил тот.

— Пока спишь, враг становится сильнее!

Родерик прошелся туда-сюда по комнате. Его все еще потряхивало, и он не придумал ничего лучше как заявиться к Хогеру.

— Мастер Адалхард, — Джаф сел на кровати, глянул на него сердито. — Я ведь знаю... Ну, почему вы так. С Мирандой. У вас нет выбора, да?

— Выбор есть всегда, — ответил Родерик. — В моем случае это костер.

— Я все еще вас ненавижу, — сообщил Джаф.

— Хорошо.

— Но не так сильно как раньше.

— Одеваться будешь? Или так побежишь?

Джаф потянулся за штанами, просительно посмотрел снизу-вверх, заспанный и взъерошенный, как дитя.

— Пять минут, — сказал Родерик и вышел на улицу.

Звезды мерцали на черном небе, а луна показывала лишь один бок, спрятав второй во тьме. Отчаянно хотелось курить, но куда больше — вернуться, найти ее, запустить пальцы в шелк волос, снова почувствовать нежное гибкое тело в объятиях и вкус ее поцелуев, и зайти дальше, куда дальше, до самого конца. Он все же поцеловал ее, а теперь не знал, смеяться или плакать. Все стало еще сложнее, но зато он наконец перестал скрывать от себя очевидное: он влюблен. В Арнеллу Алетт, первокурсницу с неясной природой хаоса.

А она отвечала на его поцелуи и, кажется, ревновала... И от этого на сердце становилось тепло и будто щекотно, и хотелось улыбаться и половинчатой луне, и Джафу, который появился на пороге.

— Может, все же спать? — с надеждой спросил Джаф, застегивая куртку.

— Не ленитесь, Джафри Хогер, Лабиринт близко, — ответил Родерик и побежал вперед.

Глава 22. Судьба

— Ты видела расписание? — прошептала Миранда, склонившись ко мне. — Это просто край, Арнелла. Они добавили Рурка в каждый божий день. Я сдохну на этой полосе препятствий.

— И Рурк позовет Изергаста, помню, — ответила я сухо.

Я сегодня почти не спала, мои губ до сих пор горят от поцелуев мастера Адалхарда, а теперь вот я сижу с его невестой за одной партой и делаю вид, что все нормально.

— У тебя все в порядке? — прозорливо спросила Миранда.

— Где ты была вчера?

— В библиотеке. Искала информацию про возвращение огня.

— Нашла?

— Девушки, — одернул нас профессор Крекин, и я уставилась на него, как примерная ученица.

Профессор Крекин был запечатанным магом и при этом абсолютно обычным человеком. Чуть лысоват, чуть близорук, над ремнем брюк свисает мягкий животик. У мастера Адалхарда пресс жесткий, как доска...

Я облизнула саднящие губы и уткнулась в конспект.

— Гексаграмма благословения. Один из простейших, но тем не менее отлично работающих талисманов, — продолжил преподаватель. — В зависимости от типа магии и материала, на который наносится схема, может способствовать выздоровлению, удаче в торговых делах либо победе в бою.

Профессор Крекин зарисовал шестиконечную звезду в круге и принялся выводить хитрые завитушки вокруг лучей. На кораблях моего отца были такие знаки, для попутного ветра и денежной удачи. Вот только они его не уберегли. Возможно, маг был халтурщиком и нарисовал петельки не под тем углом. Вздохнув, я принялась тщательно перерисовывать схему.

— И что самое прекрасное, гексаграммы работают даже, так сказать, пустыми. Главное — сделать все правильно. — Профессор Крекин снял очки, протер стекла платочком и обвел нас подслеповатым взглядом. — Я знаю о том, что происходит в академии и у Стены, и чувствую себя обязанным поговорить с вами. Вас отправляют в Лабиринт уже через несколько дней. Неподготовленных. Необученных. А потом — скормят тварям хаоса, если вы, конечно, не уйдете вдаль с посохом в руках. Еще одно вероятное будущее — стать деревом, как наша почтенная Беата Флоран. И ладно бы в саду, но нет — в Стене, где позади дышит хаос и даже птицы не вьют гнезда.

— Кто, если не мы? — задиристо спросил Николас. — Что вы предлагаете? Запечататься?

Профессор Крекин пожал плечами, вернул на нос очки, и его глаза снова стали огромными.