Академия Хиллкроуз. Искусство выживания

– Что сказать… Ректор, – задумчиво произношу я, а затем подхожу к небольшому шкафчику, возле окна, когда Изабель начинает обыскивать прикроватные тумбочки.

– Что конкретно мы ищем?

– Всё, что кажется странным. Письмена, руны, рисунки, дневники, заклинания, украшения. Не знаю, – Я тут же мотаю головой, пройдясь кончиками пальцев по корешкам книг и добавляю: – Всё, что хоть как-то может что-либо рассказать о нём.

Изабель хмыкает и тут же произносит:

– Могу сказать, что он любитель роскоши и антиквариата. А ещё, что он и дня не продержался бы в Бин-Сквилл.

Бин-Сквилл – местный район, который значится, как район для бедных. Как говорят столичные – там живут отбросы общества. Хотя на самом деле там живут те, кто зарабатывает честным путём. Те, кого не пощадила жизнь. Те, у кого нет родителей и кому приходится выживать самостоятельно, не имея богатого покровителя. Только, если ты не ночная бабочка, отдавшая свою душу в рабство. И хотя я не столичный житель. Но прекрасно знаю, что творится на его улицах. Именно там – чаще всего происходят убийства, насилие и местные грабежи. Люди просто сходят с ума, когда не имеют возможности что-либо изменить в своей жизни. Когда они не хотят что-либо менять в своей жизни. И это удручает. Однако, как говорит Рэй: «Всем помочь невозможно. Люди сами должны захотеть что-либо сделать для того, чтобы хоть как-то изменить в первую очередь свой мир к лучшему».

– Думаю, таким, как наш ректор – это бы не помешало. Может быть тогда, все кто имеет власть – о чём-нибудь, да задумались бы.

Изабель улыбается и пожимает плечами. После чего мы продолжаем наши поиски.

Я снова сосредотачиваю своё внимание на книгах мужчины. Надо признать, все они редких и дорогостоящих изданий. Однако ничего криминального или же подозрительного я не нахожу.

В основном – это либо классическая проза, либо искусство, либо рунология, которой наш ректор, кажется, очень увлекается. Поскольку подобных книг у него довольно много, и все они из различных категорий сложностей. Одна даже привлекает моё внимание. Самая тоненькая. В красной, матовой обложке с символом древних ацтеков племени «МайХан», которое раньше поклонялось древней богине Ифсу – карательнице и пожирательнице душ.

Хм.

Интересно…

Я осторожно хватаюсь за корешок книги, почувствовав едва различимый холодок, и с охватившем меня любопытством тяну её на себя. Однако голос Изабель останавливает меня:

– Кей, взгляни-ка…

Тут же отпускаю книгу, в последний раз взглянув на неё, а затем оборачиваюсь назад. Да так и застываю на месте, когда вижу тот самый медальон, переливающийся в свете теней, которые делают его ещё более таинственным.

Медальон, в виде полной луны.

– Насколько мне известно – данные артефакты считались частью символики инквизиторов в эпоху средневековья.

– Да. – Я сглатываю, а затем повторяю слова из древних рукописей, которые однажды читала мне мама: – Луна… Луна, как символ пробуждения дьявола, как символ изгнания и очищения перед истинным перевоплощением…

Глава 37.

Лукас

Праздник в самом разгаре. Все вокруг смеются, что-то обсуждают. Некоторые продолжают танцевать. Некоторые не стесняются присутствия преподавателей и переходят к активным действиям, которые в последствии определённое позволят им снять большой куш.

Я же стою с бокалом в руках, в то время как Мелания где-то в туалете приводит себя в порядок, поскольку какая-то неуклюжая девчонка пролила на неё вино, и при этом никак не могу выкинуть из своей головы мысли о Мейлоу.

Чёрт возьми, она хуже дьявола!

Ведьма, которая лишила меня рассудка за пару дней!

Мне кажется, я до сих пор чувствую аромат, исходящий от её кожи, эти тонкие запястья и…

Фаргс! Это уже какое-то помешательство!

– Эй, – Я слышу чей-то смешок и, моргнув, тут же оборачиваясь.

Довольная рожа Уинстона смотрит на меня в упор и ухмыляется.

– Чего ты такой угрюмый?

– Чего ты такой довольный? – зло протягиваю я и кривлюсь, тут же отвернувшись от него.

– Воу-воу, полегче, – смеётся этот недоумок и хлопает меня по плечу. – Иначе в скором времени у тебя появятся морщинки. Только посмотри, как ты вечно хмуришься! По твоей роже так и читается: «Не подходи. Убью!»

Я растягиваю губы в обманчиво-дружелюбной улыбке, глядя на друга, а затем саркастично произношу:

– Вот и валил бы ты, пока случайно не прилетело.

– Вообще-то у меня есть к тебе разговор.

– Хм. Что на этот раз? К тебе клеится очередная девчонка и ты не знаешь, как её отшить?

– Не сомневаюсь, что ты в этом мастер, друг. Но дело касается…Кейлы.

На этих словах я замираю. Пальцы с силой впиваются в тонкое стекло бокала. Поэтому я тут же ставлю его обратно на столик, чтобы ненароком не раскрошить на мелкие кусочки, и перевожу внимательный взгляд на друга.

Лицо Кларка становится серьёзным. А это значит, что он действительно хочет сказать что-то важное.

– Идём, прогуляемся, – произносит он, кивнув на стеклянную дверь в самом конце зала.

Я киваю и следую за ним.