Академия любви и ненависти

- Никак.

Я левитацией подозвала к себе одеяло и закуталась в него с головой, оставив неприкрытым лишь лицо, а затем изложила Роберту свою идею с артефактом, который гарантирует соблюдение договорённостей.

- Тебе нужно попасть в его сокровищницу? - безошибочно вычислил Роберт мой главный мотив.

- Вот поэтому я и не хотела тебе рассказывать. Но мне только посмотреть, честное слово!

- Не представляешь, насколько мне стало легче. Это совершенно меняет дело. Кори, но ты ведь можешь и без всей этой ерунды с помолвкой провернуть такую операцию, -оживился Осторн, даже рукой махнул, убирая изморозь и нагревая воздух.

- Дошло, наконец, что я уже на грани превращения в сосульку! - выдала я, размораживая воду в стакане. Хорошо, хоть не лопнул ото льда.

- Прости. Так что с проникновением в сокровищницу? Получить приглашение к Заку совсем не сложно. Ты пойдёшь туда со мной.

- Я не рискну. Первоначальный план безопаснее. У него куча плюсов.

- Не вижу ни одного, - заупрямился Роберт.

- То, что ослабело проклятье — это по-твоему не плюс? - выдвинула я главный аргумент.

Кто бы знал, до чего мне хотелось всё ему выложить. От начала и до конца. Полностью. Без прикрас. Выслушать его мнение, поделиться сомнениями, тревогами, совместно выработать общий план. Но де Луар запретил распространяться кому бы то ни было. И сам ничего не сообщил Роберту при встрече, лишь велел присматривать за мной. Значит, нельзя.

- Корделия, ты меня сегодня просто убиваешь! Причём здесь помолвка и проклятье?

- Ну, как причём? Мы ведь общаемся, а не пытаемся не убить друг друга. И так всегда было. Из поколение в поколение одни и те же проблемы.

Роберт потёр лоб и демонстративно глубоко вздохнул.

- Ты вообще в курсе, почему проклятье то работает, то нет? - спросил он, когда я уже собралась рассказать ему историю последней любви между Осторном и Фиорди.

- Нет. А ты знаешь, почему?!

- Разумеется. Я не понимаю, почему ты не в курсе!

Мы посмотрели друг на друга и одновременно потянулись к стаканам с водой. Разговор предстоял непростой. Однако до рассвета оставалось совсем недолго и стоило поторопиться.

- Расскажи всё про проклятье, - попросила, боясь даже дышать. Неужели сейчас я услышу нечто такое, что перевернёт всё с ног на голову? - У нас, похоже, разные данные.

- Проклятье активируется не только на земле Осторнов и Фиорди или на спорном участке с домом Мариссы, но и в любом другом месте, где ты чувствуешь себя как дома. Дом — это ключ проклятья. Все северяне привязаны к своему дому кровью, так что варвары знали, куда бить.

- Какая невероятная жестокость. Марисса — истинная северянка, они нашли её уязвимое место и безжалостно лишили всего, за что она боролась — друзей, земель, возможности чувствовать себя безопасно и комфортно в родном доме, - произнесла едва слышно.

От одной мысли становилось зябко, я обхватила плечи в попытке согреться, однако холод шёл изнутри. Я всё сильнее понимала, как глубоко укоренилось проклятье. Проклятье на крови!

Выходит, варвары провели ритуал не просто на нашей земле, а в месте инициации, пропитанной кровью двух родов.

И это тупик. Безвыходное положение. Конец мечтам и надеждам.

- Как только ты обжилась в Каисторне, надёжно защитила свою комнату и стала считать академию не просто относительно безопасным, а «своим» местом, проклятье тут же проявилось. Я старался держать тебя в тонусе и не позволять привыкнуть к чёрной башне, но это оказалось слишком сложной задачей.

- Поэтому ты так недружелюбно встретил меня, да? Не из-за проклятья, да?

- Отчасти да. Сам я здесь тоже по делу и привык считать комнату в чёрной башне чем-то вроде временного пристанища, но не дома. Ты же, как девушка, прикипаешь к месту, обустраиваешь его, считаешь домом. И я этому поспособствовал, защитив тебя от Наяра и остальных.

- Ты не мог поступить по-другому, - заметила я. - Ты ведь и Дэйнору обещал обо мне заботиться, и де Луару.

- Не мог. И обещания им совершенно не при чём, Корделия.

Время замерло. Остановилось. Разбилось вдребезги.

Я посмотрела в серьёзное лицо мужчины, в его зовущие, манящие, такие влюблённые глаза. И столько всего хотелось сказать! Столько спросить! Признаться!

Да нельзя. И так сказано слишком многое.

- Молчи, - шепчу, не отводя от него сумасшедшего взора. - Молчи, Роберт. Ты меня без ножа режешь.

И он сдерживается. Сжимает челюсти так сильно, что скулы заостряются. Но смотрит так лихорадочно, что в душе всё переворачивается. И хочется наплевать на всех, на всё, включая демоново проклятье, и поддаться эмоциям. Хотя бы раз в жизни выключить голову.

И я так напряжена, так сосредоточена на нём, что буквально слышу, как сильно бьётся в его груди сердце. И так отчаянно, дико, остро хочется подойти к нему, сесть на колени, обнять, впиваясь подушечками пальцев в стальные мышцы спины, притянуть к себе...

Но нельзя.

- Роберт... - шепчу едва слышно.

- Что, принцесса? - отзывается он, сжимая руки в кулаки.

- А если мы.

Представляю, как мы сбегаем и всю жизнь путешествуем по другим мирам. Вместе. Спим бок о бок, целуемся, смеёмся.