Академия Магии, или Я тебя никому не отдам

У декана превосходный слух, еще до того, как королева подошла к двери, он знал, поэтому и предупредил заранее.

– Дорогой, ты звал? – вплывая в кабинет, проговорила моя мачеха.

Ингрина Мьёнс Индайская королева человеческого государства. В девичестве герцогиня Мьёнс. Властная, хваткая, хитрая, привыкла получать, то, что она хочет. Родила первенца Олкофа и двух девочек-близняшек. Во дворце из обслуги ее терпеть не могут, даже личная служанка, коей и является Ирда. Благодаря ей, я иногда успевала спрятаться и не попасть под горячую руку.

– Где дочери? – строго спросил король, проигнорировав ее вопрос.

– Они отдыхают. – королева даже по сторонам не смотрела, меня же ей было не видно за Яном, на сына тоже ноль внимания. – Ваше Высочество? Какими судьбами? Мои девочки будут рады вас видеть.

– Да упасите меня боги, – пробурчал Касьян и королева… услышала.

– Что? Да, как вы…

– Живо позвала сюда дочерей, – гаркнул отец, и мы все вздрогнули. Все, но не Ян.

– Я похожа на слугу, чтоб бегать за кем то? – высокомерно произнесла королева и, как мне показалось, еще выше вздернула подбородок.

– Спаркс! Приведи сюда принцесс, если потребуется, тащи за волосы, но чтоб через минуту они были здесь.

Таким я отца никогда не видела, и, сказать честно, очень испугалась.

Королева прошла немного вперед и попыталась сесть на диванчик для посетителей, но король не позволил.

– Я не разрешал тебе садиться.

Игрина позеленела, но видимо до нее начало доходить, что что-то не то и она, наконец, оглянулась. Олкоф стоял у окна и смотрел на двор через стекло. Отец сидел на своем месте и барабанил пальцами по столу, будто отсчитывая секунды, выделенные на появление принцесс. Когда она повернула голову в сторону кресла, в котором за деканом пряталась я, то напряглась, а уж когда Ян поднялся и нежно поцеловал мне пальчики, встав, так чтоб закрывать меня, ее лицо превратилось в маску. Королева никогда не была глупа и поняла сразу, что отец все знает.

– Они здесь, – вновь проговорил Ян, оповещая, что сестры пришли, папа ему кивнул, поблагодарив.

– Войдите.

Анжелика и Мария Индайские. Высокомерные, жестокие, глупые вертихвостки. Обе давно лишились невинности, причем рассказав друг другу об этом, долго спорили, у кого из них партнер был более титулованный. Однажды, одной из своих служанок сварили руку в кипятке, за то, что та принесла не то платье. Я тогда продала папин подарок, чтоб заплатить лекарю и восстановить руку девушке.

Они вбежали в кабинет, что-то обсуждая и смеясь. Увидев МОЕГО декана, сделали реверанс и расплылись в улыбках. А у меня в груди что-то зачесалось и, только спустя мгновение, поняла, что это ревность. Ян мои чувства слышал, видел и чувствовал, поэтому в ответку я получила волну щемящей нежности. Ревность вмиг утихла.

Близняшки продолжали улыбаться, пока не увидели меня. Я решила не прятаться больше и, встав, взяла кронпринца дроу за руку, каюсь, этим жестом хотела показать сестрам, что ловить здесь не чего. Ян улыбнулся и прижал меня к себе, а Олкоф, повернувшийся к нам лицом и наблюдая эту картину, вдруг подошел ко мне и встал с другой стороны. Поэтому перед «мегерой и ее гадюками» я стояла защищенная с двух сторон.

Отец тоже вышел из-за стола и встал напротив королевы.

– Я доверил тебе свою дочь, а ты повела себя, как последняя тварь, – сказал, как выплюнул. У сестер тут же пропали улыбки, а королева напряглась.

– Объяснись. В присутствии постороннего ты смеешь меня оскорблять?

– Он мой зять. Семья. Так что да, смею.

Анжелика с Марией зло посмотрели на меня, а Касьян им широко улыбнулся. Шут гороховый. Олкоф рядом кашлянул, но, повернувшись, я поняла, что он так скрывает свой смех.

– Твоя семья это я и наши с тобой дети.

– А как же Элен? Кто она для тебя?

– Для меня никто. Я заботилась о ней, как могла, а ты предъявляешь мне претензии. Спроси у наших дочерей, они тебе не соврут.

– Я спросил у сына. – королева бросила в сторону Олкофа уничтожающий взгляд.

– И что дальше? – она как то вся расслабилась и, сделав маленький шаг вперед, прошипела, – что ты мне сделаешь? А я отвечу. Ничего. Потому что многие от тебя отвернуться, если узнают, что у короля есть ублюдок.

Ян зарычал, отчего сестрицы отпрыгнули назад на добрых три шага. А отец подошел к Ингрине и влепил ей пощечину.

– Не смей называть мою дочь этим словом, потаскуха. Ты думаешь, я не знаю, сколько мужчин прошли через твою постель? Или, что ты трижды избавлялась от ребенка, зачатого со своими любовниками?

Я стояла шокированная словами отца. И не тем, что он говорил про нее, а тем, что он все знал.

– Собирайте вещи. Вы, – посмотрел он на Анжелику и Марию, – едите в пансион имени Аниты Воклуд на три года, а там посмотрим.

Близняшки побледнели и заревели, умоляя отца не посылать их туда. Этот пансион славился тем, что даже из последней падшей женщины мог сделать монашку. Строгие нравы и обычаи. Говорили, что там наказывали розгами по ступням за малейшую провинность.

– Ну, а ты Ингрина, отправляешься на угольные шахты до конца своих дней. Я подаю на развод.