Академия моей любви

– Артефакт Выбора деактивировался. На подставке появилась новая пара имён. Принц Зейн, – вежливый поклон в мою сторону, – и леди Ринабелла.

Присутствующие охнули. Имена, проступавшие на деревянном основании старинных часов, были финальным штрихом, окончательным подтверждением. Когда всё записано, то и захочешь не усомнишься. Так что теперь действительно всё.

Но это «всё» не помешало собравшимся опять зароптать, и король спихнул обязанности на советников:

– Будьте добры, объясните нашим уважаемым подданным, что там случилось, – сказал он, повысив голос.

После этого мы с отцом смогли уйти. Едва вошли в королевский кабинет, я упал в кресло и закинул ноги на столик для чаепитий. Чувства и ощущения были самыми противоречивыми – уж чего, а возвращения давно «потерянной» невесты я не ожидал.

Был убеждён, что артефакт перенесёт в круг одну из знакомых мне аристократок. Подберёт из того, что есть, а тут… переход из другого мира.

Другой мир! Подумать только!

Впрочем, вспоминая силу и таланты уничтоженного рода, удивительного мало. Они вполне могли устроить подобный финт, спрятать единственную дочь.

Но самым неприятным было другое – то, в чём категорически не хотелось признаваться даже себе, даже в мыслях. Ведь как только Рина возникла в том круге, у меня отчётливо защемило в груди.

Невзирая на дурацкий вид и вульгарное платье, я сразу понял – это она. Моя. Моя и только моя. Идеальная и единственная!

– Ну что скажешь, сын? – выдернул из мыслей его величество.

Я фыркнул:

– Свадьбу назначим как можно раньше. Хочу скорее покончить с этим делом.

Отец усмехнулся и промолчал.

Я ждал его ответа, но в итоге не выдержал и, взглянув исподлобья, спросил:

– Что?

Вот тут на меня и пролилось его веселье:

– Так уж и покончить? Не притворяйся, Зейн, я не слепой и видел, как ты на неё смотрел.

Признавать опять-таки не хотелось, и я неопределённо пожал плечами. Подумаю об этом позже. Не сейчас.

Для начала нужно осмыслить произошедшее, смириться со своим статусом почти женатого человека. К тому же появление уцелевшей Гоблейм влечёт за собой некоторые сложности…

– Отец, она наследница рода, а все их земли и имущество давно отданы в другие руки. Если Ринабелла сообразит поднять этот вопрос, начнёт требовать восстановления справедливости и компенсации, то нам придётся несладко.

Король поморщился, с имуществом рода Гоблейм всё действительно было нелегко.

Рина

Анекдоты, юмористы и всякие умудрённые опытом знакомые уверяют, что не понравиться будущей свекрови – это трагедия и крест на отношениях.

Так вот, я могу смело утверждать, что понравиться ей значительно хуже. Или даже не понравиться, а оказаться признанной приемлемым вариантом.

Второй день во дворце не задался с самого утра. Первым, что я увидела, едва открыв глаза, была стопка из книг на прикроватной тумбе. Эта башня, похоже, возомнила себя Пизанской и изрядно клонилась как раз в мою сторону.

Отползая подальше, я перевела взгляд и обнаружила в кресле у окна королеву. Её величество ласково – что уже пугало – улыбалась мне поверх пялец.

Я невольно отползла ещё немножко и чуть не полетела на пол, потому что кровать вдруг закончилась.

– Нет-нет! Не вставай! – неверно поняла мои телодвижения Симилия.

– Доброе утро, ваше величество, – прохрипела я севшим со сна голосом.

– Доброе утро, милая! В семейном кругу ты можешь называть меня просто мамой, – отложив вышивание, произнесла королева.

И я всё-таки свалилась, заработав синяк на бедре, но это было только начало.

Спрятаться в ванной удалось всего на десять минут – и то пришлось отбиваться от услуг лично отобранной её величеством камеристки. А потом начались пытки.

Сперва завтраком.

Нет, он был вполне вкусный. Только вот вкус терялся за бесконечными указаниями, комментариями и вопросами.

Прижми локоть, милая! Так чем, говоришь, занимаются твои приёмные родители? Не сутулься, дорогая! Значит, посещала с подругами танцевальный вечер? Подбородок чуть выше! Надеюсь, этот бал давал кто-то из высшего общества? Ложечка не должна касаться чашки, этот звон совершенно недопустим!

Вставая из-за стола, я уже была сыта по горло общением. Да только кого это интересовало?

Потом меня мучили портнихи – сразу три, не считая десяток помощниц, носились вокруг меня с измерительными лентами, лоскутами, кружевами, пуговицами и шнурками. Заматывали – то как мумию, то как древнегреческую статую. Тыкали булавками. Вертели во все стороны.

И всё это под одобрительными взглядами королевы и под зачитывание её старшей фрейлиной (той самой смахивающей на ведьму) истории рода Гоблейм. Ведьму, кстати, звали Фиэлла, и голос этой особы был под стать внешности. В её каркающем исполнении биографии моих славных предков звучали как сборник ругательств и совершенно не запоминались.