Академия мрака

…Вновь осиротев, он принялся ковылять три километра до автобусной станции, пока дети-гидроцефалы, прислонив свои опухшие головы к облупившейся краске перил крыльца, ухмылялись вослед. Джонни закинулся чем-то и растянулся на крыльце. Рассел все еще силился дочитать первую страницу анекдотов – с таким себе успехом.

– Просто Лягуха Фред заснул у меня. И не похоже, что он в состоянии вернуться к себе в комнату сегодняшним вечером.

– Что ж, просто вытолкай его жирную задницу за дверь.

– Видишь ли… он болен, и я хотел бы убедиться, что с ним все будет в порядке.

– Проводи его в медкабинет. Это как раз по пути.

– Джоди, ты же знаешь… разбудить его – все равно что прервать полуночную мессу. Его сон – священный ритуал.

– Мне наплевать. С каких это пор ты сторожевой пес для этого зомби?

– Да ладно, не называй его так.

Джоди отказывалась понимать, что Лягуха Фред путешествует во сне в самые разные места.

– Он – полный отброс, а ты зачем-то возводишь его на пьедестал, будто он какой-то мистик, Будда собственной персоной или гуру медитации, но на самом деле…

– Послушай…

– …на самом деле у него нарколептический психоз – то, что происходит, когда весишь за сто восемьдесят кило и социально закрываешься даже от тех немногих друзей, что еще остались. Ему следовало бы принимать лекарства и соблюдать строгую диету, а тебе – не нянчиться с ним. – Джоди попыталась успокоиться и глубоко вздохнула через нос. – Ладно, забудь. Просто приди, пожалуйста. Пожалуйста, давай не будем ссориться.

Когда Калеб добрался туда и увидел Джоди, то любовь и тоска, после всей этой крови, новой и старой, которой была забита голова, нахлынули разом. Странным образом подкрепленные еще и унижением. Калеб помнил свои печали, и печали помнили его. Джоди выключила свет и обняла парня, и сияние луны присоединилось к ней. Он швырнул свои костыли в угол и позволил себе прильнуть к девушке всем телом.

– А я уж подумала, ты злишься на меня, – прошептала она. – За что-то.

Прикусив нижнюю губу, Джоди приняла позу, как ей казалось, надутой маленькой девочки, только в выражении ее лица не было ничего детского. И это заводило.

– Нет, Джоди, не злюсь.

– Даже за ужасные каникулы у меня дома?

– Не так уж это было и плохо.

– Спасибо, что не сдал моих братьев копам.

– Они и без меня когда-нибудь получат свое.

Джоди пропустила эти слова мимо ушей. Может, она и сама желала, чтобы за родню взялись власти штата. В конце концов, родственники пугали ее до чертиков.

– Так что все-таки стряслось?

– Ничего.

– Я тебе не верю.

– Почему?

– Ты – весь себе на уме. Даже меня не впустил. Пойми, наследство родителей не сможет вечно держать тебя на плаву.

Что ж, что правда, то правда.

– Хм, – глубокомысленно отозвался он.

– Напиши резюме, устройся на работу. Сними квартиру. У тебя есть хоть какие-то планы на жизнь после окончания универа? Где и как ты собираешься жить?

– Хм…

Калеб подумал было, не собирается ли она добавить, что он не сможет жить в доме ее родителей.

«А жаль. Мне понравились умственно отсталые детишки».

Вдруг Джоди вздрогнула всем телом, сдерживая громкие рыдания.

– Иногда приходится уступать, Калеб, – простонала она. – Просто сдайся уже.

– Сдайся?..

– Нельзя постоянно воевать со всем миром. Выходить за рамки дозволенного.

– Ты драматизируешь. – Калеб усмехнулся, чтобы оградить себя от женской интуиции или, возможно, защитить саму Джоди. Разве он выходил за рамки? Хоть когда-то? Увы, Джоди все еще видела в нем пациента. Томограммы мозга. Тесты Роршаха. – Все у меня будет нормально. Выплыву.

Джоди уткнулась носом в плечо Калеба, провела пальцами по его волосам – небрежно-ласково, неспешно.

– Ты такой… отстраненный.

– Прости.

– Не извиняйся. Да, понимаю, нам обоим тяжело, но я хочу, чтобы ты поговорил со мной.

– Я говорю тебе обо всем, что только могу сказать, Джо, – посетовал Калеб.

Джоди прошла через комнату к своему столу.

– Это не вполне адекватный ответ, Калеб.

– Но другого у меня нет.

Может, другой и был, но на тарелке их взаимопонимания не поместился бы. Иные секреты лучше доверить тьме. У Джоди такие тоже были – наверняка связанные с ответом на вопрос, почему у дошкольницы, родившейся в семье скатывающихся в первобытное состояние инцестуальных деревенщин, приятная внешность и идеальный почерк. Калеб чуял, что девушка прячет скрытые чувства под другими, более открытыми эмоциями. Это его не могло не беспокоить… но и переломить ситуацию он никак не мог.