Академия Нагов

— А мы вот с Сидаром на лекарский факультет попасть хотели, к самому Калаберу Эскулу, но мне не повезло.

— Серьезно? Нет, Дориан, ты это серьезно? — возмущение Эрилии вырвалось из под контроля. — Ты, наследный принц и лекарский? Я думала, что вы вместе с Седаром на боевой пойдете.

— Там и моего брата хватит, — ухмыльнулся принц. — Я лично считаю, что знания в лекарском деле куда более необходимы для расцвета королевства, нежели узконаправленные боевые навыки, — он аккуратно приподнял рукой отпавшую челюсть девушки. — Твоя специализация так же важна. Они с лекарской, как две стороны медали.

— А куда же тебя определили? — спросила все еще не успокоившееся девушка.

— На некромантию, — как-то скучно ответил Дориан, — угораздило ж. Так что теперь часто будем видеться.

Челюсть Эрилии опять отвалилась.

— Да, интересная у тебя спутница, очень интересная, — принц вновь мазнул по мне взглядом, медленным, оценивающим. Пока Дориан уделял нам с Эри внимание, Сидар обернул свой взгляд на Милисент. Сенти покраснела от такого внимания, она стала похода на помидорку с копной листьев вместо волос. Парню явно импонировало ее смущение, он рассматривал девушку с нескрываемым интересом. Ее внимание привлекли ее тонкие пальчики, нервно теребящие края мантии.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Милисент Лоза, — голос не слушался Сенти.

Взгляд парня резко взметнулся вверх. Большие зеленые глаза девушки стали просто огромными. Длинные прямые ресницы затрепетали, а пунцовые щечки побледнели. Седар еле заметно подался в сторону собеседницы. Его затягивал взгляд этих влажных глаз, напоминающих ему манящую морскую гладь. Он с трудом оторвался от этих изумрудов.

— Сидар, — парень облизнул пересохшие губы и стал в пол оборота, спиной к Дориану, — Лезавров. — между ними накалялось пространство. — Ты из древесных? — оборвал повисшее молчание.

— Да, — еле слышно ответила вопрошаемая, — зеленая виноградная змея. Ее ресницы вновь затрепетали беспокойными бабочками. Сидар нервно закусил край нижней губы.

— А я гюрза. Поохотимся как-нибудь вместе? — его голос слегка охрип, и он нарочито прокашлялся.

— А разве наши способы не различны?

— Я тоже могу охотиться на деревьях.

Милисент не ответила ни «да», ни «нет», лишь ее побледневшие щечки вновь окрасил легкий румянец.

В моей голове зазвучала музыка: резкая, прерывистая, с четким отсчетом такта. Перед глазами всплыл образ тореро перед боем. Черноволосый смельчак, замотанный в плащ, развернув плечи и слегка склонив голову вперед, гордо вышагивает по арене. Один момент — и мужчина раскрывает плащ, отводит руки в стороны, встречая грудью судьбу. Он делает шаги по кругу, вертя вокруг себя и над собою двуцветное полотно: с одной стороны красное, с другой — черное. Кровь и смерть, храбрость и безрассудство. Плащ стремительно мелькает, смешивая окраски, он скользит огромным черным зверем вдоль тела мужчины, стремительно поднимаясь снизу вверх, словно само пробудившееся безумие вырвалось на волю из глубин мироздания, сминая на своем пути рамки разумности. Но вот красная птица берет верх над тварью: она взмывает ввысь, сокрушая саму бездну и неся надежду. Тореро стремительно закружился вместе с летящим полотном. Это стало похоже на бой зверя и птицы. Они слились вместе, как языки пламени в огромном костре, наступая, подавляя друг друга. А в центре — человек. Случайно ли? Пламя, подобное человеческой страсти, глубокой, безрассудной, способной убить и возродить, оно обжигает и охраняет. Но человек оказывается сильней.

Мужчина резко остановился и отшвырнул плащ от себя, а вместе с ним и свои сомнения. Он падает на одно колено, прогибаясь в спине, стремясь на встречу с будущим. Музыка сбавляет напор, она словно споткнулась, ритм сбился. А на арене появляется девушка: тонкая, в пушистой юбке-солнце. Изящно прогнувшись, отведя, словно крылья, руки назад, она вышагивает под вновь нарастающий темп: пам-парапапарам-пам. Голова гордо вскинута, пальцы рук напряжены, бедра четко вырисовывают сумасшедший рисунок. Будто лебедь, широким шагом она обходит мужчину по широкому кругу. Кружась, незаметно приближается к нему. Взгляд тореро прикипел к смутившей его душу. Он вслед за ней поворачивается, не поднимаясь с колена и не теряя девушку с виду ни на секунду. Воздушная ткань юбки взмывает вверх, оголяя для взгляда часть стройных ног шалуньи. Полы юбки неспокойны, они колышутся перед лицом мужчины, завораживая его и гипнотизируя. Один миг — и шаловливая ножка девушки стоит поверх колена мужественного тореро. И он повержен. Смелый и храбрый, он беззащитен перед маленькой девичьей ступней.