Академия Нави. Или лучше стыдно, чем никогда

– Заходи, уже, не бойся! У меня на тебя разве что волосы дыбом встают! А кроме них ничего! – послышался смеющийся голос Змия. – Так что обещаю, что даже приставать не буду! Ты лучше мне про девку ту расскажи!

– Ой, что ж ты прилип, как банный глист! – проворчала я, не зная, что делать. Что-то толкнуло меня с силой в парилку.

– ПАРЬ! – тонко, но большими буквами намекали мне на ритуал. В зубах у меня был обычный веник.

Змий сидел на деревянной скамье в царственной позе. Вокруг его бедер было обмотано полотенце. Один конце волочился по полу.

– Не могу ее из головы выбросить! – заметил Змий, подставив кулак под голову. – И что я в ней нашел?

«Проверь его!», – появилась надпись, пока я жалась с веником в углу бани.

Вспомнилась мне бабушка одного моего хорошего знакомого с детской моральной травмой на всю жизнь! До двенадцати лет добрая бабушка сама его мыла.

– Иди сюда, дитятко малое! Вот тебе мыло щипучее, да веник кусучий! – прокашлялась я, сжимая в руках обычный веник. – Мой хорошо, а то пойдешь на горшок, станешь пристраиваться, а он и отвалится! Микроб его сгрызет, от грязи отпадет! Да не плачь ты, бабушка пришьет! Оторвет от елки бабушка иголку, обратно пришьет, до свадьбы заживет!

В бане царила тишина.

– Это верхнему, – прокашлялась я, чувствуя, что мне становится ну очень душно. – Мойся Змий- полоскун, по бабам потаскун!

Он прилег на скамью, пока я смотрела на внушительные «крылья» торса.

– Эх! – вздохнула я, зажмурившись и опустив на него обычный веник. Мне хотелось выть.

– Знала бы ты, как я хочу ее, – послышался голос Змия. – Мир сжечь готов, лишь бы ее заполучить! А может, и правда, сжечь? А? Ягиня? Сжечь, похитить, запереть в своих палатах…

– Взять силой захотел? – встали дыбом мои седые волосы.

– Осторожней, Яга со словами! С кем ты меня ровняешь? С Иваном Дураком, который ничего, кроме как косу девичью на руку намотать, не может! – вспыхнул Змий, резко поднявшись. – Чтобы силой девку брать, ума много не надо! Пусть девок обижают те, кто мужика обидеть не могут! Я весь мир обидеть могу. Так что мне с той девки? Что котенка обидеть. Я богатырей валил. А тут девка.

Змий посмотрел на меня, убирая красивое мокрое кольцо золотых волос со щеки.

– Во мне мощи – дубы вековечные вырывать да стены крушить, – продолжал он, глядя на меня, как на идиотку. – А я всю силу да мощь на девку обрушить должен? Девок, Ягиня, любить надо. Руки мужику зачем? Не затем, чтобы на женщин поднимать. Затем, чтобы женщин на них поднимать.

– Говорят, ты губишь их, – осторожно заметила я, вспомнив обрывки разговоров.

– Я гублю? – рассмеялся Змий. – Нет, карга. Губят их речи мои ласковые. Кудри мои золотые губят. Глаза мои змеиные – погибель девичья. Это все они, окаянные. А я здесь совершенно не при чем!

– Ты, – проскрипела я. – Своих маньяков прибери! Губителей не распускай! А то парить тебя неудобненько!

Мне очень хотелось засунуть ему веник и, не дожидаясь, пока система обнаружит новое устройство и установит драйвера, дать деру куда глаза глядят! Но я мужественно боролась с этим соблазном.

«Блины!!!», – появилось прямо перед глазами. Я поспешила в избу, выдыхая так, словно смерть сопела мне в ушко.

На скамье лежала чистая одежда, а передо мной снова появилось слово «блины». Я подошла к печке, заглянула в нее и вынула сковороду. Тесто стояло в кадушке. Я кое- как ляпнула его на сковородку, отправив в жаркую печь. Обычно, когда я собираюсь что-то печь или запекать, я смеюсь дьявольским смехом и чувствую себя Люцифером, поджаривающим грешников.