Академия Нави. Лучше стыдно, чем никогда!

Представьте себе, герой любовник старается изо всех сил. Целует, обнимает, вспоминает все эрогенные зоны, найденные на женщинах методом проб и ошибок. Где за что подергать, где что погладить. В какой очередности. Словно трактор заводит с толкача! При этом еще шептать нужно что-то тематическое. Потому, что все женщины любят ушами. Не зря же говорят: взялся за грудь - говори что-нибудь!

И все ради чего? Ради того, чтобы  красавица отдала свои стройные ножки в хорошие крепкие мужские руки.

А красавица, вместо того, чтобы прыгать на стенку от удовольствия, лениво почесалась и захрапела. Прямо в жаждущих ее руках. Словно по ней не горячий красавец пытается ползать, а комар настырный топчется.

- Хрррр… Хррррр, - захрапела я, устраиваясь поудобнее на подушке. Мол, ты продолжай, не стесняйся! Не видишь, я тут от страсти сгораю! Корчусь от экстаза! Схожу с ума от невероятных ощущений! 

Поцелуи тут же прекратились. Ну еще бы! Какие тут поцелуи, если челюсть на пол отпала?

- Ты что? Спишь? – послышался тихий изумленный голос.

Я храпнула еще разочек, подкладывая ладошку под щечку. А свободной рукой поискала одеяльце. Чтобы не оставить никаких сомнений на счет: «сплю я или нет».

В звенящей тишине было слышно, как обнуляется список побед на любовном поприще.

Меня отпустили. Еще бы! Руки ему еще понадобятся, чтобы удержать падающую самооценку.  В такие моменты мужчины чувствуют себя девственниками, еще не умеющими отличать вожделенные прелести от женской коленки и пупка.

 Итак, операция «барабашка» началась! Потому, что мне все по барабану!

- Ты просто взяла и уснула? – меня легонько потрясли за плечо.

- Ыыыф, - проскрипела я, дернув плечом и сладко посапывая.

- Немыслимо! – прошептал изумленный голос.

 Мыслимо! Мыслимо! Еще как мыслимо! Будешь ты меня обходить десятой дорогой. И из-за дерева выглядывать, чтобы случайно со мной не встретиться. А если уже встреча произошла, то я буду многозначительно поигрывать бровями. И склероза ждать будешь уже ты, а не я!

 Я почувствовала, как меня трогают за щеку. Милый, я отточила умение имитировать зимнюю спячку уставшего ежика еще в детском саду!

Склонившись над храпящим от всех порывов страсти телом, Змий решил не сдаваться. Где-то из моральных закромов были извлечены такие ухищрения, от которых на стенки со стоном прыгают даже фригидные красавицы.

Змий намекал, что на него можно положиться. Во всех возможных смыслах. Но я, в свою очередь, не планировала, чтобы наши зубные щетки стояли рядом.

- Ты так прекрасна! – напирал Змий, в надежде разбудить в спящей красавице, если не страсть, то хотя бы угрызения совести! Мол, вставай! Видишь, как мужик старается! Ты бы хоть совесть имела! Он же сейчас на тебе скончается, если ты не подашь признаки жизни!

«То-то же!», - гнусаво заметила совесть. – «Нам проще дубу дать, чем Змию!».

На всякий случай Змий проверил. А дышу ли я? Вдруг у меня сердце не выдержало такой наплыв прелюдий. Я лежала и понимала, что конкурсе прелюдий, этот недобрый молодец переплюнул даже великого композитора Иоганна Себастьяна Баха, автора сорока шести прелюдий!  Тут уже сотая пошла.

Мне начинало казаться, что такая прелюдия способна расшевелить даже покойницу. Трехгодичной давности.

Все мастерство, весь накопленный жизненный опыт – все это изливалось на мое бессовестное тело.

-  Можно я утону в омуте твоих глаз? – шептал разъяренный Змий, не ожидавший от судьбы удар ниже пояса.

«Не надо! Там купаться запрещено! Черти не согласны!», - мысленно ответила я, продолжая делать вид, что сплю. Руководствуясь тем, что вишенка хорошо смотрится на торте, а Змий на мне, недобрый молодец напирал. А потом начал выдыхаться. Еще бы! Шел второй час прелюдий, а к основному балету мы так и не подошли. Бывают такие секунды, когда все решают минуты. И длится это часами!

Если он сейчас расплачется и убежит, я не удивлюсь. Поиски эрогенных зон заставляли бедного несчастного первопроходца покорять те места, в которых их еще не искали. Например, между пальцев. Но я была слепа, глуха и нема к мольбам страждущего. Мне казалось, что он сейчас сточит губы по самую шею, пальцы по самые плечи и мужскую самооценку.

А потом все резко прекратилось. Я полежала немного, а потом стала осторожно приоткрывать глаза. Что? Уже все? Как же так? А как же незабываемая ночь любви? Где быстрее! Глубже! Нежнее! Где все это? Вот так всегда!

В комнате было пусто, поэтому я завернулась в одеяло и уснула в обнимку с чистой совестью!

Проснулась я утром от крика петуха. Кричал петух так, словно ему защемило яйца. Ммм, яичницу бы… Я слышала, что скатерть отпустило.

- Ешь, ешь! – уговаривала она меня. Я чувствовала, что если всплыву, то пирожками кверху!  - Давай еще блинчик! Со сметанкой!

- Спасибо, не надо, - отнекивалась я, не желая давить ничьи орехи. Ни сейчас, ни в перспективе.

- Да что ж ты, худоба такая! – ныла скатерть, пока я снимала ее с шеи. – Да на тебя ни один молодец не посмотрит!

Я вспомнила Змия и его взгляд. «К твоей попе что-то прилипло! Наверное, это мой взгляд!».