Академия обольщения

Паранойя, да… но трепыханье сердца удалось утихомирить с трудом. Отчаянно призывая себя к спокойствию, Алёна с ненавистью думала о своих бывших попутчиках. Определенно, они заслуживают мести! Какой безмятежной, какой преисполненной уверенности она была раньше. А теперь… Наверное, та блудница, которую в Библии побивали камнями, ощущала себя приблизительно так же. Казалось, что каждый готов оскорбить, унизить, причинить боль. И она чувствовала себя загнанной, несчастной тварью до тех пор, пока за нее не заступился Иисус, пока не пожалел ее.

А кто заступится за Алёну? Кто пожалеет ее?

Как всегда, сама-сама-сама… Быстро-быстро-быстро…

Она сглотнула комок.

Поезд тронулся. Пришла проводница, проверила билеты. Все с тем же тревожным, унизительным ощущением, что о ее позоре всем известно, Алёна полезла было в кошелек («заработанные» по дороге в Москву деньги оставались нетронуты, поскольку гонорар в «Глобусе» выдали без промедления), но оказалось, что на сей раз стоимость постели входит в стоимость билета.

Нет, ну что за свинство, а? Почему ей не попался такой билет в прошлый раз? Кто знает, может быть, все сложилось бы иначе!

Может быть. А может быть, и нет. Как говорится, от судьбы не уйдешь, чему быть, того не миновать… etc.

Проводница ушла.

Алёна пыталась читать, но теперешние попутчики так громко и с таким жутким аканьем болтали о своих делах (судя по всему, они были менеджерами, как принято выражаться, среднего звена, ехали в Нижний Новгород, чтобы осчастливить унылый провинциальный городишко, поработав в какой-то тамошней торговой фирме), что сосредоточиться на житейских перипетиях княжны Мещерской было невозможно при всем желании. А если учесть, что у Алёны и желания-то такого не было… Хватало с нее собственных перипетий!

Она захлопнула книгу.

– Извините, – сказала, глядя на Петю и Вову, – вы не могли бы на минуточку выйти? Я бы хотела переодеться и лечь.

Молодые люди обдали ее ледяным презрением, но вышли без споров.

– Наташка, пойдем покурим? – позвал Вова уже из коридора, однако барышня ответила:

– Неохота! – и осталась сидеть на полке Алёны.

Мысленно послав нахалку куда подальше, наша героиня заперла дверь (это движение сопровождалось издевательским, хоть и чуть слышным хмыканьем Наташки – типа, кому ты нужна, старая вешалка, чтоб за тобой подглядывать?!) и взялась за стоящий в углу полки свернутый валиком матрас.

Наташка не шевельнулась.

– Извините, – с предельной любезностью проговорила Алёна, – вы не могли бы пересесть? Мне нужно постелить.

Наташка взглянула на нее с таким возмущением, как если бы Алёна попросила у нее миллион, причем заранее предупредив, что ни за что и никогда его не вернет, – и ринулась к двери. Подергав створку несколько раз (словно не видела, что Алёна ее заперла!) она наконец выскочила из купе, оставив дверь открытой.

Алёна, скрежетнув зубами, заперла ее снова и с облегчением принялась устраиваться на ночлег.

Как хорошо, что Наташка ушла. Можно представить, с каким видом она рассматривала бы трусики Алёны (хоть и шелковые, кружевные, но довольно простенькие) и столь же обыкновенный ее лифчик. А как было бы при ней надевать старую футболку и линялые велосипедки? Потом небось сказала бы своим приятелям с издевкой: «А бельишко у мымры – полный отстой!»

Кто так говорил? Откуда Алёна знает эти слова? Да все оттуда же – из прошлой ночи! Шатен сказал: «Бельишко у нее наверняка – отстой, а я люблю, чтобы красные трусики, чулочки черные…»

Интересно, в самом деле, какого черта Алёна надела такое невзрачное белье? Как будто ей восемьдесят лет, честное слово! Что, по принципу – никто не видит, да и ладно? Ну вот Наташка и увидела бы сейчас. Кто вообще мешает обновить свои запасы? Купить дорогое, вызывающее белье, красные трусики… Наверное, и Константину с Андреем они понравятся!

«Я сошла с ума», – констатировала Алёна угрюмо – и упала в прохладную постель.

Правда, тотчас пришлось подняться и отпереть дверь, но затем она снова вытянулась на свежих (до чего дошел железнодорожный прогресс!) простынях, закрыла глаза – и уснула мгновенно, словно ее выключили.

И снился странный сон Алёне…