Академия относительности

— Лири, ты тут, я так раааад…

О, да он конкретно пьян. Укоризненно гляжу на Камаэля — как он допустил такое и понимаю, что ушастый сделал это специально. Пресветлый победно улыбается и смотрит на меня с чувством выполненного долга. Всё ясно — это он мне так помочь решил в благом деле соблазнения собственного брата. Да кто же его просил? Раэль сейчас способен разве что убойно захрапеть!

Подхватываю мелкого на руки, и тут эльф протягивает ключ:

— А я вам комнату наверху снял. Второй этаж, третья дверь по левой стороне. Кровать самая большая во всём этом заведении. И звукоизоляция на уровне. Я проверял.

Чуть было не прослезился от такой заботы. Вру. Чуть было не треснул по зубам, но сдержался. Вместо этого молча забрал ключ и послушно поднялся на второй этаж. Планы-планами, но Раэля стоило унести подальше от злобных взглядов Цаде.

Оказавшись в комнате, я попытался было уложить мелкого в кровать, чему тот не очень-то сопротивлялся, но вот расставаться со мной не желал ни в какую. Удержал, схватив за лацканы кителя, заставил нависнуть над собой и даже попробовал притянуть ближе.

— Малыш, ты пьян…

— Думаешь?

Α в глазах ни капли разума. Зато целое море желания. Серебристое такое море, бурное, штормовое. Прямо как наше родное, Северное.

— Раэль?…

— Лири?

И от этого томного голоса не просто мурашки, а целый смерч по позвоночнику. А чтобы добить — ещё и волна возбуждения обрушивается на бедного и несчастного меня.

— Лири, почему ты упираешься? Ты не хочешь меня?

Вот что на это ответить? Риторический вопрос. Оба вопроса. Конечно хочу, до полного сумасшествия. Буквально. Но он же, твэрх наз рахмиз, пьян в три пэхи! Или нет?

— А, ну и ладно. Зато я тебя хочу. Сильно.

Глаза невольно округляются. Сказано так серьезно. И почти трезвым голосом. Это настораживает.

— Малыш, что ты пил?

— Малыш? Мне не нравится, когда ты меня так называешь… Я уже не ребенок. Χочешь докажу?

Εго рука вроде как невзначай дотрагивается до самого ценного, сжимает сквозь ткань брюк, вызывая невольный стон. Но я всё еще держу себя в руках. Да что за театр абсурда? Меня домогается мой брат недотрога? И я сопротивляюсь? Даже не знаю, что из этого невероятней… И тут мелкий совершает резкий кувырок и одним движением опрокидывает меня на спину. Ничего себе… Бри его неплохо натаскала. Короткое заклинание и инкубское чутьё подсказывает, что мы полностью отсечены от всего остального Мира.

— Вот теперь нам не помешают… Даже если весь Мир сдохнет в муках, сюда никто не проникнет.

Внезапно я очень отчетливо понимаю, что малыш совсем не так пьян, как мне казалось. Не смог бы он в нетрезвом состоянии так точно и быстро манипулировать потоками.

— Раэль, послушай…

Οчередная попытка достучаться с треском проваливается. Его губы и язык совершенно не способствуют ясности мысли и речи. Крэшшш… Как же сладко… Возбуждение вмиг ударяет в голову как самый крепкий гномий самогон. А во рту вкус пахлавы и розового варенья… Бездна! Вот оно! С огромным трудом отстраняю от себя Раэля, заглядываю ему в глаза… Крэшшш! Так и есть.

— Малыш…

— Я пррросил не называть меня так.

Неожиданные рычащие нотки заставляют вздрогнуть где-то глубоко внутри. О нет, совсем не от страха. От предвкушения.

— Раэль, ты под приворотом.

Лишь на миг замирает, смотрит сверху-вниз, долго, пристально. Крэшшш, и когда только он успел так повзрослеть? Да, он всё еще юн, свеж и нежен, как весенний цвет, но сила в нём совсем недетская. Такая может зажечь одним прикосновением, одним взглядом, а её хозяин может свести с ума, прошептав всего несколько слов:

— Ну и что? Разве это отменяет… Нас?

Он склоняется медленно, но неотвратимо и я сдаюсь. Сдаюсь под напором его страсти, сдаюсь на милость рук, лихорадочно терзающих застежки на кителе, покорно выгибаюсь, когда меня вытаскивают из этого самого кителя, молчу и подчиняюсь, когда он в нетерпении рвёт ворот рубашки и припадает губами к изгибу шеи. Возможно, я бы еще смог всё это прекратить, остановить порыв, нo его ловкие пальцы очень быстро расправляются и с пуговицами на брюках, а тонкая ладошка не оставляет выбора, захватив в плен уже полностью стоящий член. Дааааа… Он начинает нежно, мягко, но почти сразу улавливает, что я сейчас хочу другого. И его движения становятся быстрее, резче, смелее. Зубы смыкаются на соске, и я полностью теряю нить происходящего. Долго сдерживаемое желание, многократно помноженное на близость моего личного наваждения, отметает все возможные сомнения и возражения, оставляя лишь оголённые нервы. Дрожь. Пожар. Голод. Тот, что способен утолить лишь он.

Брюки исчезают с меня очень быстро, как и остатки рубашки, а я всё еще преступно пассивен, но это ничуть не мешает Раэлю. Кажется, он чётко знает, чего, кого и как хочет. Οн вновь заглядывает мне в глаза, и в его штормовой серебристой бездне я замечаю вопрос. А рука его соскальзывает со ствола, обхватывает мошонку, но не останавливается и на ней. Двигается дальше. Палец задерживается у самого входа, немного надавливает и замирает. Ты об этом спрашиваешь меня? Какая глупость, я давно готов:

— Да…