Какое ей, в сущности, дело,
Что пальцы немеют, но бьют в барабан!
Что мамонтов нет, и что вождь – истукан,
Что птичка-синичка взлетела!
Что бусы мои – голубая роса,
Что высохнет кожа, иссякнут глаза!
А тот, на горе, видно, плачет…
У витязя стрелы, копьё и броня,
Он ищет во поле широком коня.
Найдёт – и всё будет иначе!
Мне нравится, чтоб всё – иль ничего.
Мне нравится, чтоб было волшебство,
Аукало за синею горою
В вечерний час, осеннею порою,
И радости мне больше отмеряло.
Но волшебство свой голос потеряло.
Мне нравится не вброд, а напрямик.
Мне нравится ловить волшебный миг,
Который воплотится искрой Божьей
И истиною станет непреложной.
И будет всё, как будто бы впервые:
Живые травы и цветы живые.
Мне нравится, чтоб было волшебство,
Чтоб я могла почувствовать его,
Носила бы до вечера в кармане
И верила б, что больше не обманет
В присутствии за синею горою
В вечерний час, осеннею порою.
Александр Ветров
У знакомых в деревне
Утро. Солнышко в окошке.
Вижу: утки на дворе,
Два щенка лежат в лукошке.
В опрокинутом ведре
Кто-то чуть зашевелился,
Вылез. Кролик? Не похож.
У куста остановился.
Нос, иголки… Точно, ёж!
Повернулся – и к забору.
Там, под досточкой, пролез.
Перешёл овраг – и в гору,
Где стоял сосновый лес.
На поленнице кот рыжий,
Хвост свернув колечком, спит.
Рядом с ним, слегка пониже,
Давний друг его лежит.
Слышу: Шарик за сараем…
Где ж таких набрался сил?!
Мелкий он, но громким лаем
Всех в округе разбудил.
В жаркий полдень
Тихоструйная речонка
Меж ветвистых ив течёт.
На мостках сидит девчонка,
По воде ногами бьёт.
Всё сильней, сильней, сильнее
Бьёт, безудержно смеясь.
Веер брызг стоит пред нею.
Миг – и радуга зажглась.
На уроке географии
– А знойным, очень жарким летом
Бывает половодье рек?
Петровский встал с таким ответом:
– Когда везде в горах с рассветом
И ночью быстро тает снег.
За околицей
В лесном тенистом коридоре
Бежит по камешкам ручей.
Потом, сверкая на просторе
Окрестных солнечных полей,
Уходит резким поворотом
В долину через тростники,
По лужам, маленьким болотам
И вниз: в овражек у реки.
Его мгновенно пролетая,
Задев сирени куст большой,
Валун с корягой огибая,
Журча, сливается с рекой.
В небе сильно громыхало.
Бабка ж грядки поливала.
Ох, и ржал над ней Федот:
Глупой, мол, соседка стала…
Час прошёл, второй… и вот
Улыбнулась та устало,
Ведь за день к нему упало
Лишь две капли в огород.
Август. Лето на исходе.
В роще дождик моросит.
Возле грядки в огороде
Пожелтевший лист лежит.
Тучи вдаль плывут армадой.
Лёгкий сумрак на дворе.
Веет сыростью, прохладой,
Словно в позднем сентябре.
Всё пройдёт, пройдёт и это.
Что грустить в сей хмурый час,
Ведь вернётся с солнцем лето
В сентябре ещё не раз.
Романтик
Ночь. Безмолвные просторы.
Яркий месяц над рекой.
Пруд, овраг, сады, заборы —
Всё покрылось синей мглой.
В чистом небе Млечный блещет.
Спит село. А что же он?
Смотрит, как листвой трепещет
За окном высокий клён.
Игорь Гавриленко
Дочь кузнеца
Обними меня, кузнецова дочь,
И, любуясь красою гордячки,
Буду слушать я слов журчание в ночь,
Словно речка проснулась от спячки.
Сладок жаркий плен этих близких рук,
Губы мне обожжёшь поцелуями.
Страсть пылает в них, словно в горне плуг,
Искры чувств брызжут звёздными струями.
Молотки поют – слышу дробный стук,
Мнится мне – это песня венчальная.
Счастье нам сулит из подковы круг —
Нет надёжней кольца обручального.
Вновь погоды непонятность:
За окошком ночь морозна,
Хоть весна уже проснулась,
Только разве в том беда?
Заурядная нескладность —
Нам любовь казалась звёздной,
Счастье всё ж не улыбнулось —
Прожурчало, как вода.
А виной была бестактность,
Обвиненья речью слёзной,
Ожиданья обманулись,
Не осталось и следа.
Что умчалось в невозвратность,
Не вернёшь, жалеть тут поздно.
Рано сердце встрепенулось,