Академия Полуночи

— Нет! Подожди, Арден! — Мойра снова вцепилась в черный рукав. — Я клянусь Полуночной Матерью, у нас будут сыновья! Мы проведем ритуал, заблокируем на время мою силу… Я клянусь, что дам тебе все! Слышишь? Все, что ты захочешь!

Больше Мойра не могла скрывать охватившего ее отчаяния. Оно звучало в голосе, отдавалось дрожью в пальцах, вырывалось из груди частыми вздохами. И, словно эхо, оно накрывало меня.

Сестра всегда казалась мне невозмутимой. Умеющей держать лицо в любой ситуации, гордой, прекрасной. Идеальной, как Лангария. Истинной дочерью Полуночной Матери. Но сейчас я видела лишь страх и слабость — эмоции, которые, как мне казалось, Мойре незнакомы.

Не в силах и дальше смотреть на захлебывающуюся отчаянием сестру, я развернулась и тихо, стараясь не выдать собственного присутствия, поспешила прочь.

Душа металась, словно пойманный в ловушку зверь. Сердце ныло.

Зря я пошла за колдуном! Зря не ушла сразу же, как поняла, что стала свидетелем не предназначенного для чужих ушей диалога, зря не отговорила Ардена от ритуала, зря подпустила его так близко…

Сожаление било по натянутым, точно струны виолончели, нервам. Касалось их, рождая в душе низкий вибрирующий звук, и выводило протяжную, как лебединая песнь, мелодию.

Больше никаких нефритов! Никаких послаблений самой себе и никаких отступлений от принятого еще в поместье решения! Я должна стать невидимкой, бесплотным духом. И я обязательно им стану.

ГЛАВА 24

Дни полетели стремительно. Академическая жизнь набирала обороты, занятия становились все сложнее, а нагрузка — больше. Вместе с Ллосой, Киганом и Морриганом мы сварили запас необходимых зелий. Работать с мэлами оказалось приятно. Каждый из нас был хорош в своем деле. Я легко следовала всем указанным в рецепте этапам варки зелья, не упуская ни малейшей сноски. Ллоса уверенно готовила нужные ингредиенты. Морриган вливал силу, Киган бесстрашно пробовал результаты наших опытов. Спустя месяц он даже возомнил себя экспертом в этом деле и начал раздавать советы, мешая общей работе. Однако пара метких шпилек от Ллосы и прицельно брошенная половинка крысы быстро исправили ситуацию.

Я все больше привыкала к непосредственности мэлов, к неуемной энергии Кигана, шумности Ллосы и рассудительности Морригана, которая, однако, не мешала ему иногда присоединяться к общим перепалкам.

От нефритов я держалась на расстоянии. Поначалу Арден настойчиво пытался меня выловить: он то возникал из переходов, то дожидался моего появления на лестнице, ведущей к спальням лернатов, то норовил подкараулить в примыкающих к трапезной коридорах. Однако каждый раз я сбегала. И пусть гордость Мак-Моров грызла меня в такие моменты, как уличный пес брошенную ему кость, я упрямо не обращала на нее внимания.

Хэйден держался все так же холодно и невозмутимо. Встреч со мной не искал. Но я часто ловила на себе его взгляды: пристальные, тягучие, проникающие в самую душу. И спрятаться от них было ничуть не легче, чем от настойчивости Ардена.

К счастью, халцедоны пересекались с нефритами — как и с другими камнями — лишь в трапезной. Плотное расписание занятий почти не оставляло лернатам свободного времени.

Стараясь не дать Мак-Фордин ни малейшего шанса вызывать меня к себе, я прилежно ходила на каждую материю, готовила доклады, рисовала карты звездного неба и чертила символы защиты на крови. Порой на занятиях Дис-Роны было сложно, но троица мэлов всегда держалась рядом и прикрывала мою спину. Мне не нравилось врать им, будто моих сил не хватает, чтобы полноценно насытить зелье силой, но иного выхода я не видела. Светлый дар должен оставаться тайной. Даже от друзей.

Каждую ночь я сбегала в северное хранилище и старалась провести рядом с метлой хотя бы пару часов. Эвис в это время обычно охотилась, а я по капле вливала свет в драгоценный артефакт.

Жизнь в академии постепенно входила в русло. И в какой-то момент я даже понадеялась, что отмеренные на мою долю сюрпризы закончились. А потом одна ночь изменила все.

* * *

Деревья в парке почти облетели. Окно из моей комнаты выходило на лиственную его часть, и с каждым днем я все отчетливее замечала просветы между чернеющими ветками. Ветер становился холоднее и злее. Словно дикий пес, он налетал на еще не опавшие листья, трепал их, обрывал и гнал вдоль парковых дорожек. Но не игриво, как раньше, а гневно, с нескрываемым раздражением. Порой в его нетерпимости мне виделась воля надвигающейся зимы. И ветер, будто ее посланник, стремился подготовить мир к прибытию своей госпожи.

Магистры и лернаты сменили легкие одежды на теплые. На плечах артиэлл появились меховые горжетки, сэлы укутались в вязаные палантины, а мэлы надели поверх платьев толстые кофты. Я пока довольствовалась найденной в сундуке шалью из козьей шерсти, но скоро она перестанет спасать от холода, а значит, придется выбраться в город.