Академия попаданок. Третий семестр

Я даже задохнулась от возмущения и уже собралась оставить на щеке нахала алый след ладони, но в это время Агапа схватила меня за локоть.

— Марина, не надо, — взмолилась она.

И я снова сдержалась!

Вот честное слово, себя не узнаю. Второй раз удается удержать себя в руках. Того и гляди — стану примерной женой какому-нибудь королю… Если удастся выбраться из непреднамеренного рабства.

Судя по оскаленным рожам — вряд ли.

— Многоуважаемые жители Кардамоша, — раскланялся на помосте лысый Камзол. — Мы собрались с вами в этот счастливый день, чтобы своими глазами увидеть тех счастливчиков, которым удастся приобрести нашу находку. Само собой, все деньги пойдут в счет помощи голодающим, но доблестным защитникам.

Нас подкинули на помост и мы выпрямились перед сотнями мужчин и женщин. Все как один стояли радостные и предвкушающие потеху.

Если бы вы только знали, какую потеху вам приготовил суслягух, то бежали бы с площади со всех ног…

Но, не будем забегать вперед. Сейчас мы находились в роли живого товара и я вас скажу — отвратительнее этого чувства может быть только прикосновение темной ночью к дохлой лягушке на своей подушке.

— Вот эту прелестную академичку защитники поймали ночью в лесу, когда она собирала там колдовские травы, — Камзол показал на Агапу. — Бедняжка, неужели она не знала, что мы сами помогли бы ей собрать нужные специи для ужина хозяину? Стоило только объявиться в городе и признаться, что она академичка… Да у нас самые радушные и отзывчивые люди во всем Стратуине!

Ответом Камзолу был громкий смех. Бородатые мужчины и краснолицые женщины смешками приветствовали каждое предложение работорговца, а когда он сделал паузу, то и вовсе заржали как стадо испуганных лошадей.

Похоже, что в этом мире не так всё хорошо с юмором, если такие клоуны вызывают смех и аплодисменты.

— Такая красивая, нежная и ласковая академичка будет украшением любого дома. А если учесть, что она ещё нераспробованная мужчиной, то это увеличивает её цену втрое. Цена начнется от пятидесяти часандров…

— Пятьдесят один! — тут же выкрикнул толстый старик с лоснящимися от жира щеками.

— Пятьдесят два! — раздалось с другого конца площади.

— Кто-то дал пятьдесят два, — тоном завзятого аукционщика проговорил Камзол. — И это за обаятельную и очаровательную академичку, возможно, она стала бы хорошей королевой.

— Шестьдесят! — тут же гаркнул старик.

— Шестьдесят два! — выкрикнул одноглазый мужчина, похожий на д`Артаньяна в пожилом возрасте.

— И это за розу Академии попаданок! — возвел глаза к небу Камзол. — Да она ещё вчера сидела за партой и готовила самые изысканные явства…

— Шестьдесят три! — выкрикнул старик.

— Шестьдесят три и двадцать минутарей! — ответил ему прототип мушкетера.

Торги продолжались, накал вырастал с каждой минутой. То один, то другой поднимал цену, а иногда слышались выкрики с другого конца площади. Я не могла увидеть кричащего, но голос мне показался странно знакомым.

— Триста сорок два часандра дал великомудрый Шувалень, — Камзол показал на старика, которого по виду вот-вот должна хватить «Кондрашка». — Никто больше не даст цену? Итак, триста сорок два часандра — раз! Триста сорок два часандра — два! Триста сорок два часандра — три! Великомудрый Шувалень, забирайте свою покупку! Поздравляю вас с таким чудесным приобретением!

Моя рука давно уже пыталась выудить из кармана волшебный платок, но то и дело наталкивалась на пустоту.

Как же так?

И где суслягух? Почему его не видно на главной башне замка?

— Слазь и встань рядом, — проворчал толстый старик, дергая бледную Агапу за подол платья.

— Оставь её в покое, старый боров! — вырвалось у меня.

— А на тебя тоже деньги найдутся, злючка, — похабно подмигнул мне старик.

Соседка беспомощно оглянулась на меня. Я нахмурила брови и уже собиралась разразиться проклятиями и научить горожан обилию новых слов, как увидела нацеленные на меня руки с платками.

— Только пикни ещё раз, — одними губами проговорил защитник.

Я кинула взгляд на башню, но там не было даже тени суслягуха. Один серый камень и черные вытянутые оконца. Серые, как грядущая жизнь, и черные, как ночные часы, если я правильно поняла похабное подмигивание старика.

Что же делать?

Если буду сейчас поднимать женщин на восстание, то нарвусь только на «Шандарахусы» или ещё чего похлеще. Да и местные женщины это не поддавшие эльфийки. Этим не всё равно, что мы дальше будем делать. Эти хотят видеть возможных королев втоптанными в грязь.

А если молчать, то продадут как Агапу и всё. И перейдет Маринка из кандидаток на королевский престол в обычные рабыни.

Фиговое повышение по службе, скажу я вам.