Академия Ранмарн

Любовь правительством порицалась! Влюбленные люди не могут отдавать все силы и все эмоции работе, а значит, невыгодны. Мы изучали любовь как болезнь, нам рассказывали о том, как это порицаемое обществом чувство возникает, как с этим бороться, и почему оно недопустимо. В качестве главного аргумента против любви приводилась статистика самоубийств… надо полагать, завышенная. Еще одним доводом против любви была теория, причем вполне доказуемая, что сексуальная энергия либо растрачивается на интимные отношения, либо используется для генерирования творческой деятельности, сублимируется, если выражаться правильно. Эксперименты ставились на познающих и исследующих, данные, предоставленные нам, были впечатляющими. И лишь ведущим любить разрешалось, как нам сообщали, для того, чтобы снизить уровень агрессии, что помогало принимать правильные решения. Странно, у меня впервые возникла мысль, что правительство, сплошь состоящее из ведущих, просто позволяло себе все то, что остальным запрещалось…

Почему в программе обучения знающих столь много внимания уделялось этой теме? Потому что любить решались лишь молодые — а мы, знающие, должны были пресекать это мгновенно. Ведь на ранних этапах, когда симпатия не переросла во влюбленность, с чувством можно бороться, и арсенал методик был широк, от высмеивания, до… применения запрещенных техник.

Сейчас, анализируя поведение Агейры, я пришла к неутешительному выводу — он спровоцировал мое чувство. Разум анализировал то, как часто после первого занятия с «Атакующими» он появлялся передо мной, и то, как повел себя. Разум, располагающий полученными знаниями, требовал освободиться от этой глупой и ненужной болезни, но впервые я не слушала доводов разума, потому что сердце мое отказывалось верить… «Я заболел вами… Лирель…» — эти слова я не могла забыть. Его голос, его глаза, его прикосновения — я не хотела забывать… Но между нами ничего не могло быть… Отныне я собственность Киена Шао, и этого уже не изменить…

Холод ознобом охватил меня, слезы горькими ручейками стекали по лицу, а сердце отдавало болью, но выхода у меня не было… Как же трудно оказалось гасить пламя любви… Трудно, но иначе нельзя…

Я не люблю тебя, Агейра… нет, это неправильно, подсознание не воспринимает частичку «не»… Ты безразличен мне, Агейра… А сердце кричало: «Нет, ты лжешь самой себе»… Судорожный всхлип, и я сдалась… Меня лишили выбора в тот день, когда родилась… Мама позволила мне добиться того единственного, чего я хотела — стать знающей. Меня лишили и этого… А вскоре меня лишат имени, работы, того, чему отдавала всю себя, но никто не отнимет у меня мою любовь! Я буду любить тебя, Алес Агейра, пусть даже в качестве протеста. Буду больна тобой, но ты никогда не узнаешь об этом… Никто не узнает и не отнимет того малого, что я позволила себе — просто любить…

Я улыбнулась… И пусть любить — это очень больно, но это мой выбор, и я не буду лечить себя от этого чувства… И другим не позволю!

…Наверное, я уснула, потому что очнулась от тихого: «Маноре Манире, проснитесь, пожалуйста…» Открыла глаза и вздрогнула, увидев полную грусти улыбку Агейры.

— Инор Агейра? — перевела взгляд на его спутника: — Инор Хаес? Что случилось?

Агейра сидел на корточках перед креслом, на котором я спала, но едва проснулась, встал и отошел. Упорно старалась смотреть только на Хаеса, видимо, под влиянием моего взгляда он и ответил:

— Непредвиденная ситуация, маноре. Так получилось, что… арарсар повредили корабль, на котором перевозились дети…

Резкий смех заставил вздрогнуть, но Агейра столь же резко оборвал свою неконтролируемую реакцию и с яростью произнес:

— Она… спутница ведущего, так что можете говорить правду!

Хаес с неприязнью взглянул на него, но все же сказал:

— В процессе боевых действий… — Снова смех атакующего, и наблюдающий резко завершил фразу: — Был поврежден корабль с детьми, атакующий Агейра сумел попасть на корабль и довести его до JE-нкора, мы сделали все, чтобы…

Хмыкнув, Агейра отвернулся к дверному проему, я не выдержала:

— Возраст?

— Пять — семь лет, — хрипло ответил атакующий и взглянул на меня.

Больше вопросов не было, точнее, не было времени их задавать и получать ответы. Вскочив с кресла, мгновенно обулась и, на ходу заплетая волосы, приказала:

— Ведите к ним, быстрее!

Раз перевозились дети, значит, это дети от государственных браков — будущие военные. Остальные категории подрастающего поколения не покидали Талару, так как только военных возили на полевые учения. Этих детей всегда переправляли предельно осторожно — в таком возрасте стрессы недопустимы, потому как в дальнейшем полученная в детстве психологическая травма могла обернуться ошибкой в боевых действиях. И если ребенок пережил психологический стресс, связанный с войной или смертью… его отбраковывали, и он становился рабочим… Его уже не тестировали отбирающие…