Академия родная

Но вот отгремели двенадцать салютных залпов. И тут начиналось самое страшное – «казнь черепа», «похороны Тонкова» и «обсыкание Синельникова». Каждому отделению надо было за курс анатомии «ощипать» три мацерированных в щёлоке человечьих головы под черепА. После этого любому можно было взять себе одну «вареную» голову и сделать череп уже в личную собственность. А что, дело проще пареной репы – требуется только анатомический пинцет для щипки да кусок проволоки, чтобы мозги выскребать, плюс терпение, и страшная вареная человеческая голова с отстающими ошмётками превращается в красивый, блестящий, чистый череп. Так вот на курс (а иногда и на взвод) делался Жертвенный Череп. Лицо, схватившее «банан» по анатомии, или же наоборот, умник, схвативший «автомат», назначались в верховные жрецы. Задачей жреца было шмякнуть осточертевший череп об асфальт перед входом на Факультет, ну а остальным оставалось только дробить в крошку осколки коваными каблуками. Такая вот ритуальная агрессия по отношению к сидящему в печёнках объекту.

«Похороны Тонкова» состояли в том, что изыскивался старый учебник по анатомии под редакцией Тонкова. На каждом курсе находилось с десяток таких учебников – из-за ветхости их отказывались принимать назад в библиотеку, и это было западло, ещё и штраф требовали. Так вот, эту старую макулатуру надо было всем вместе закопать в сугробах внутреннего двора. Профессор Тонков был из академии, с кафедры нормальной анатомии, поэтому на его похоронах вольности и оскорбления не допускались.

А с трёхтомным «Атласом Человеческого Тела» под редакцией Синельникова дело обстояло сложнее. Не только потому, что профессор Синельников не «академик», а значит, над ним позволительно глумиться, а ещё и потому что «синельниковы» были сравнительно новые. Если не удавалось найти экземпляры, пригодные для жертвоприношения, то тогда перед экзекуцией эти здоровенные книги заворачивались в полиэтиленовые мешки, а после казни извлекались оттуда и неслись в библиотеку. Хотя настоящих ценителей «Пролетевшей Жопы» такой вариант не устраивал – в идеале «Синельников» должен быть насквозь пропитан мочёй и превратиться в жёлтую глыбу льда, которую утром наряд брезгливо выкинет на помойку. Но судя по тому, что многие атласы имели характерный запах, многоразово-челночный вариант практиковался весьма часто.

Итак, отгремел последний залп «Вечернего Звона». Толпа второкурсников с победным кличем: «Жопа пролетела!!!» вываливается из дверей Факультета. Клич уже означает не летящую над головой страшную жопу, а жопу уже не опасную – благополучно пролетевшую. Одежда каждого курсанта символична и строго регламентирована. Молодые люди одеты в сапоги или прогары, флотские полуботинки (портянки и носки допускаются) и белую простыню, символизирующую саван. Больше ничего надевать нельзя. Анатомия – это наука о красоте нагого тела. Вот нагота участников и символизирует надоевшие до рвоты трупы. Мороз крепок, поэтому действия голых курсантов весьма быстры. Мгновенно крошится череп с победным криком «жопа пролетела!», затем с тем же криком погребаются «тонковы», а «синельниковы» пока просто бросаются на снег. Затем толпа, скандируя вечное «жопа пролетела!», оббегает по периметру внутренний двор «Пентагона» от одного до трёх раз (зависит от стойкости каждого участника и крепости мороза в эту ночь). Побегаешь голый на морозе, да ещё после пива и вина, – очень хочется писать (гиперволюмарная и холодовая стимуляция диуреза). Тут все и мочатся на надоевшего «Синельникова». Деяние совершается под величественные звуки советского гимна, льющегося из раскрытых окон. Всё, ритуал окончен. Все забегают на курс догуливать или спать – завтра начинается зимний отпуск. «Кирпич» сдан, жопа пролетела, можно ехать домой.

Сохранятся ли такие традиции в новой, капиталистической России? Но как бы там ни было: ЖО-ПА! ЖО-ПА! ЖО-ПА! ЖОПА ПРОЛЕТЕЛА!!!

ЛЕНИН С АНТИМАТЕРИЕЙ

Прямо напротив нашего Штаба в добрые советские времена находился винно-водочный магазин, всего-то улицу перейти – ровно сорок три шага, если от ворот до дверей. Так как эти два заведения являли собой (философски) диалектические противоположности, то этот магазин получил у нас название «Антимир». Ну а водку, которую там продавали, само собой окрестили «антиматерией». Всем хорош был этот магазин, за исключением одного факта – очередь в ликёро-водочном отделе всегда наполовину состояла из офицеров медицинской службы.