Читаем Академия Родная полностью

   Долго думать не пришлось - ободрали в умывальнике. Шкурки, ушки, требуху - в мусорный бак, мясо - в пищу. Оставался самый важный вопрос: где и как это приготовить? На наше счастье, в нашем буфете работала тёть Света - чудная женщина. Она курсантов никогда не обижала. Даже в долг под честное слово товар отпускала. И это при социализме!. В ответ курсанты всех факультетов её уважали и долги возвращали целиком. К ней мы и решили обратиться. С участников трапезы собрали деньги на сметану и послали другого гонца к ней в буфет. Сметана у тёть Светы всегда была - полстакана 5 копеек. На трех кролей надо два стакана. И еще надо было у Светланы Николаевны печку попросить. Точнее - кастрюлю с печкой. Дала она нам здоровую кастрюлю, куда мы ссыпали резаные куски кролика и остальные ингредиенты, затем поставила к себе на печку. А через час позвонила на курс - идите, забирайте свое варево. Надо было варево по бачкам разлить (бачки в курсантской столовой специально для этой цели ещё вчера своровались), тёть Свете ее кастрюлю отмыть и спасибо сказать. Всё, можно на ужин не идти. До свидания дары моря с картошкой, отдающей аспирином, на воде с машинным маслом. Уж крольчатинка куда лучше!


   Такая насыщенная белком высококалорийная добавка, прикорм-докорм к нашему рациону, со второго курса стала делом обычным. Вскоре многие комнаты нелегально обзавелись электроплитками и скороварками - крольчатина стала готовиться за 15 минут. К тёте Свете только "чилийцы" бегали. У них начальник курса козловатый был - капитан Ольшанский, по прозвищу Пиночет, плитки беспощадно изымал. Нас, кстати, "горбатыми" звали - наш начкурса уж очень припахивать нас любил по поводу и без повода. Ну а курс "дебилов", что старше нас - у тех начкурса алкаш был, а сами они лодыри страшные и всегда на халяву пожрать к маленьким зайти любили. Еще были "пеликаны", "помидоры" и "штирлицы". "Штирлицев" так прозвали за любовь всё вынюхивать, а потом всех и вся закладывать, а также за фамилию их сволочного шефа - полковника Исаева. "Помидоры" были первокашками-минусами и до собственной крольчатины ещё по сроку службы не доросли, а остальные крольчатину уже переросли.


   В нашей комнате скороварки не было. Надыбали мы как-то четыре кролика и пошли к тёть Свете. А там уже два "чилийца" самую здоровую кастрюлю-выварку своим мясом загружают. Мы и говорим, давай, мужики, мы к вам досыпeм. Они, нет проблем, товарищи "горбатые"; у нас два кроля всего, у вас четыре. Сыпьте, а на финише разделим по объёму - две трети вам, треть нам. Только мы выварку на печку поставили, как еще каких-то два "дебила" на хвост падают. Ну вроде как отдаленные знакомые, вроде и послать не удобно и кормить этих вечных халявщиков не охота.


   И тут Колю вдруг на щедроты пробивает. Он говорит, классно мол, что вы мужики к нам на огонек зайдете, мы так рады, в компании ужин веселее, а то нашу еду кроме нас никто не жрет.. Короче заходите к нам в комнату, когда все готово будет, а это часа через три. Мы, мол, планируем отужинать попозже. Ну те, ладно зайдем, смотрите все без нас не сожрите.

   - Да не бойтесь. Останется, я же говорю, кроме нас никто не жрет! - успокаивает их Коля, ну прям Мать Тереза из Ордена Милосердия.


   После этого Коля пулей куда-то убегает. Готова наша крольчатина через час-полтора. Забрали мы свою долю, пару кусочков оставили какому-то "помидору", ну и кастрюлю отдали ему же мыть, как и положено младшему. Принесли жратву в комнату, а там все уже в сборе - мяса ждут. Появляется Коля и держит подмышкой электроплитку, а в руках скороварку. Коля и говорит: "Мужики, вы тут быстро кушайте, а то мы тут гостей ждем - сейчас им свеженького поставлю". Ну мы опять думаем, чего это Коляна такой безудержный альтруизм обуял? А насчет еды нас два раза упрашивать не надо - в момент все на крольчатину набросились.


   Народ наелся и стал расходиться. Всю крольчатину сожрали подчистую и остатки юшки в бачках хлебом вымокали. Тут Коля свою скороварку открыл - по всей комнате запах свежего мяса. В этот момент как раз те двое "дебилов"-хвостопадов появляются. И черт, с абсолютно пустыми руками, хоть бы батон хлеба купили или там варенья какого, да хоть заварки чайной принесли бы. "Дебилы" есть дебилы - 100% халява.


   Коля их усаживает, как почетных гостей. Ставит перед ними скороварку, нарезает хлебушка, рядом банку с кипятильником под свеженький чаек. С чайниками были большие хлопоты и проблемы с хранением, поэтому мы совали ведёрный кипятильник в трехлитровую банку и готовили кипяток за 2-3 минуты, куда потом бросалась ложка заварки. После короткого настоя наливался этот чай через "ременно-приводную передачу" - солдатским ремнем обхватывалась банка, как держаком.


   Гости начинают жрать, аж хруст стоит. Хвалят кролика, говорят очень особенный вкус у него сегодня. Им больше нравится, чем обычный. Тут Коля вскакивает и говорит:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное