Академия Роз. Поцелуй демона

Сначала ничего не происходило, только шатающийся огромный котёл, темнота и проклятая оглушительно дребезжащая крышка. А потом Котёл завибрировал, замер, все звуки стихли, нас сильно тряхнуло в последний раз и всё вокруг залило светом, освещая наши ошарашенные и испуганные лица.

По стенам котла зазмеились светящиеся узоры, руны, круги, почти такие же, которые я видела тогда на доске, в схеме Круга Роз. И внутри Котла розы тоже были. От маленькой почки до крохотного закрытого бутона к огромной пышной раскрытой розе.

Эти символы и узоры отделились от стен, паря в воздухе вокруг нас, проходя сквозь наши тела. Я стояла, раскрыв рот, и во все глаза смотрела за творящейся древней магией. И не я одна. Ведьмы заворожённо наблюдали за ожившим волшебством.

— Ай! — вскрикнула Лалли.

Дженевра и Грана глухо застонали, резко поморщившись, а Фельда охнула. Осьмика дёрнулась и грязно выругалась, Яниса попыталась в панике убрать от меня ладонь, но светящаяся нить не позволила, обхватила запястье ведьмы. Она вскрикнула, как и Кики.

— Что за чертовщина? — громогласно возмутилась Осьмика указывая на мою грудину.

И тут я увидела не только светящиеся нити, похожие на шипастые стебли роз, на запястьях ведьм, но и почувствовала, как они тянутся от самого моего пылающего, обёрнутого в прохладную темноту сердца. Я медленно опустила глаза вниз, в районе моего сердца сверкали линии маленького закрытого бутона. От него и шли шипастые стебли к рукам ведьм.

— Ё-маё, — высказалась Джен.

— Вляпались по самые уши, — прокомментировала Грана.

— Этот шабаш мы не забудем никогда, — кашлянула Лалли.

— И чего делать будем? — внесла объективности в ситуацию Фельда.

— Кому скажу, не поверят, — истерично хихикнула Кики, немного разряжая напряжение.

Ведьмы сначала тихо захихикали, а потом громогласно заржали. Меня потряхивало от нервного и внутреннего напряжения, я словно чувствовала, как эти стебли, впившиеся в руки девушек, связывают их со мной. Я начинала чувствовать каждую из них на каком-то совершенно нереальном уровне. И это пугало.

А кровь продолжала сочиться из моей ладони на дно Первого Котла, и тот с жадностью впитывал её, не оставляя ни капли, словно изголодавшийся младенец по молоку матери. И начинал светиться сильнее, окутывая нас узорами и рунами седой древности.

И тут Котёл снова тряхнуло, с оглушительным звоном, я моргнула и прижала окровавленную ладонь к животу, чтобы больше ни капли не досталось Котлу, чтобы остановить наконец кровь, потому что пальцы начали медленно холодеть, а в голове слегка шуметь.

Крышку сорвало резким яростным порывом, я не увидела, а скорее почувствовала багровый туман, гнетущий, ледяной и обжигающий, колючий, бесконечно яростный и злобный. Ведьмы охнули и закричали, хватаясь за меня всеми рукам, обнимая со всех сторон, защищая.

— А вот и он, — прошептала я.

В животе всё переворачивалось из-за страха перед предстоящим наказанием и от радости, что Леон пришёл за мной, он здесь, злющий как тысяча чертей, могущественный и яростный. Но эта сила не обидит меня, он меня не тронет. Такая тонкая грань, ощущение, как если бы я стояла у самого края глубокой пропасти под порывами ветра, толкающими меня в спину, навстречу бездне.

— Демон! — заорала Осьмика, больше не от страха, а от удивления.

— Мы все умрём, — завизжала Кики.

— Твой? — шепнула мне на ухо Джен.

— Мой, — слабо улыбнулась я.

Кровавый туман окутал меня как ляльку и буквально вырвал из рук моих ведьм. Крышка с грохотом рухнула обратно, закрывая их в Котле, а меня в багровом вихре, в котором чувствовались руки Леона на моей талии, вынесло на уже знакомую крышу академии.

— Ты что творишь, сумасшедшая Чебурашка?! — жутким рычащим голосом медленно произнёс… Леон.

Грозовые серые глаза стали ярко-бардовыми и светились, из радужек рвался кровавый туман, а сам Леон наполовину обратился в свою демоническую ипостась. Клыки, рога, когти и хвост были в комплекте. Волосы взъерошены.

— Я тебе что сказал? — продолжал рычать он, мою ногу обвил крепкий хвост, кисточка защекотала лодыжку, — без авантюр, экспериментов с магией и прочего безрассудства! А ты что делаешь? Жить тебе надоело? Ты хоть немного думаешь головой? Или она тебе дана только для причёсок, и чтобы шапку носить, мать твою в лес да по грибы?

— Леон, — попробовала я вклиниться в его яростную тираду, во все глаза глядя на обозлённого демона.

Но вместо страха была какая-то глупая детская радость, почти восторг. Пусть ругает, ведь он беспокоится обо мне. Пусть не как о дорогой сердцу девушке, а о глупой младшей сестрёнке. Это неважно, главное, что я тоже заняла в его сердце какое-то место. На глаза выступили радостные слёзы. Я ему не безразлична!

Матерь-Ведьма, вот о чём я думаю? Меня ругают, укоряют, хвост демона нервно сжимает мою ногу, словно я могу куда-то вырваться из его лап, сжимающих мою талию, и щекочет кожу. В душе какая-то эмоциональная буря. На глазах слёзы радости, из горла рвётся смех, потому что щекотно, а рука немеет и голова кружится от потери крови.

Глупая, глупая Розэ. Глупая, но такая забавно счастливая в мелочах.

Леон