Академия сердцеедов. Отбор

— Вот не было печали…принесла нелегкая на ночь глядя.

Мне было неуютно, но идти все рано некуда, поэтому угрюмо спросила:

— Где можно лечь спать?

Старик еще немного поворчал, но указал на закуток, в котором я переодевалась.

— Туда иди. И смотри платье не испорти. Оно жене моей принадлежит, а она очень не любит, когда ее вещи кто-то трогает.

Я бы не хотела встречаться с его женой. Судя по размерам платья — женщина она внушительная и очень грозная.

Просить еды я постеснялась, поэтому ушла на свое место и, уныло бурча пустым животом, завалилась спать.

Глава 2

Утро началось со скандала.

Я еще только разлепляла глаза и спросонья пыталась понять, где нахожусь, и почему от меня так несет табаком и почтенной старостью, а с улицы уже доносились гневные крики. И что самое страшное, голоса были слишком знакомыми.

— Где она? — кричала мачеха, — верните ее мне немедленно!

— Дамочка, — в ответ скрежетал старый Висмор, — не забывайтесь. Вы на территории Академии, а не у себя в Муравейнике.

— Мою любимую дочь удерживают здесь незаконно.

— Да! Верните нам нашу любимую сестру, — раздалось откуда-то издалека.

Я натянула повыше хлипкое одеяло-редушку, а потом и вовсе спряталась под него с головой. Теперь я, оказывается, любимая дочь и сестра. Повезло.

Не думала я, что Карла отправится следом за мной, а Эмма с Камиллой увяжется следом.

— Ваша дочь пришла поступать в академию. Сама.

— Глупости! Ее заманили сюда обманом. И если вы прямо сейчас ее не выпустите, я буду жаловаться.

— Жалуйтесь.

— Я вызову стражей правопорядка, и они мигом наведут здесь порядок.

— Еще раз повторяю, ваша дочь пришла сама.

— Неправда, — взвизгнула Карла, — ее обманули, запудрили мозги и насильно затащили в этот вертеп!

Дедушка, миленький, не сдавай меня.

— Хотите вы того или нет, но сегодня первый этап отбора. И ваша дочь в нем участвует.

— Нет! Не участвует! Я запрещаю!

— Она взрослая.

— Ей нет восемнадцати!

Я аж подскакиваю на своей неудобной лежанке. Да как ей не стыдно! Врет в глаза пожилому человеку, лишь бы добраться до меня.

— Женщина, — его голос становится особенно скрипуч, — вы видите эти ворота? Сквозь них невозможно пройти, если возраст не подходит.

— Ослиное дерьмо — ваши ворота, — от негодования Карла по привычке сыпет ругательствами.

Мне за нее стыдно. Только пришла и уже стала звездой некрасивого спектакля. Я не представляю, как буду смотреть в глаза людям, после такой выходки мачехи.

— Сам Магистр Мерран сказал, что она может попробовать свои силы.

Дед не сдавался, но мне было неудобно, что он принимает на себя удар, поэтому поднялась с кровати, подошла к покосившейся двери и приникла одним глазом к крошечной щелке, пытаясь рассмотреть, что происходит на улице. К сожалению, они стояли немного в стороне, поэтому у сторожа я видела только часть спины в растянутой меховой жилетке и ярко-зеленый подол мачехиного платья, а сестры так и вовсе не попали в поле зрения.

— Да мало ли что ваш Магистр сказал. Мне лучше знать, что она может, а что нет! И вообще, пропустите меня немедленно!

— Нет, — Висмор был непреклонен, — на территории академии запрещено присутствие посторонних. Дальше этого пятачка в не пройдете.

— Я не посторонняя! — взвилась Карла, — мне надо немедленно увидеть Еву и увести ее из этого рассадника зла и дурных нравов! Она где-то поблизости, да? Я знаю, что поблизости! Ева! Немедленно выходи! Слышишь меня?! Ева!!!

Мачеха кричала во весь голос, и от каждого ее слова я содрогалась, как от пощечины. Она сейчас привлечет ко мне столько ненужного внимания, что я, еще даже не поступив, стану объектом для сплетен и насмешек!

Этого я никак допустить не могла, поэтому навалилась на дверь, и та со скрежетом поддалась.

— Ева! — тут же встрепенулась мачеха, — а ну иди сюда, негодная девчонка!

Висмор глянул на меня из-под кустистых бровей и с досадой крякнул:

— Вот бестолочь. Не сиделось в доме.

Я не торопилась спускаться с крыльца, вместо этого в полнейшем недоумении смотрела на забор. Ночью он был высоченным и кирпичным, а теперь хвастался коваными прутьями, замысловатыми завитками и острыми пиками поверху. И ворота тоже были не тяжелыми и сплошными, а изгибались воздушной, резной аркой.

— Что встала! Иди сюда! — Карла поманила меня требовательным жестом.

Я поплотнее затянула пояс на своем убогом наряде и, спустившись по скрипучим ступеням, подошла ближе. Мачеха тут же ухватила меня за руку и с нескрываемым торжеством воскликнула:

— Попалась!

— Матушка…

— Все. Молчать! Дома поговорим о твоем неподобающем поведении! — и потащила меня к воротам, — уму не постижимо! Сбежала! Как только совести хватило, неблагодарная? Совсем о семье не думаешь! Знаешь, что бабочка твоя дает? Жениха хорошего! А у тебя две сестры не пристроенные!

Бедные, не пристроенные сестры стояли за воротами, и прожигали меня гневными взглядами. В их понимании, благодарность — это когда я все им безропотно отдаю и при этом не путаюсь под ногами.

Я уперлась изо всех сил и дернула рукой, пытаясь освободиться из захвата, но не получилось.

— Перечить вздумала? — тут же взревела она, — я тебе устрою. Хамка. А ну идем!