Академия Шекли (сборник)

Изредка выпивая с соседями, Валерий быстро хмелел и начинал веселить их завиральными историями о том, что он где-то был «доминусом романусом», или императором, водил в бой огромные армии, тысячами казнил христиан, а его статуи стояли в каждом городе. Правда, односельчане старались не оскорблять албанца явным неверием, потому что были свидетелями того, как ловко Диокле в гневе управляется вилами и косой.

Со временем, однако, характер Валерия стал портиться. Он больше выпивал, соорудив в сарае самогонный аппарат – единственная техника, которой он научился хорошо пользоваться. Ругался с соседом Семенычем. Жаловался на очень холодную зиму. Тосковал по родине. Поколачивал Надежду Окулову и грозился скормить её львам в цирке.

И однажды исчез так же неожиданно, как и появился. Но тоже во время грозы. Ровно через три года после появления. Так кто же он был? Албанский беженец с амнезией? Просто сумасшедший? Или действительно римский император Диоклетиан, неизвестно зачем попавший в наше время? Наверное, все-таки это происки пришельцев, научившихся путешествовать во времени. При третьем варианте «феномена Валерия Диокле» других объяснений просто нет.

И этот факт остаётся фактом, строго зафиксированным исторической документалистикой. А что там три месяца, а тут три года – так это обычные свойства пространственно-временного континуума.

Дмитрий Володихин Котовладелец

Гусеница

Превращается в бабочку,
Бабочка
Умирает.
Если б она
Имела хоть шанс
Превратиться
В другое,
Не знаю, во что,
Но уж верно
В доселе невиданное
Создание,
Или – как знать? —
В существо,
Таинственное и страшное,
Согласилась бы она?
Ведь тогда
Бабочкой
Ей уж не быть…

Эрнст Эндрюс, год неизвестен

Одиннадцатый рыцарь возвестил о себе звонком в дверь, когда вторая декада декабря стремилась к исходу и на улице мороз гремел кандалами.

Наученный горьким опытом, я открыл дверь лишь настолько, насколько позволяла цепочка.

– У вас в подъезде короткое замыкание. Причём везде. Свет в квартире горит?

У него не было пистолета, автомата, автогена, гранаты не оттягивали его карманы. Замечательно! Шестой рыцарь прострелил мне плечо, а от Восьмого остался ожог тремя сантиметрами выше пулевого отверстия. Тем не менее Шестого я всё-таки использовал по назначению. Правда, Восьмого пришлось сдать милиции. До сих пор этот десятипудовый диабетик буйного нрава мается в сумасшедшем доме.

– Горит, – отвечаю я.

– Всё равно, – настаивает «электрик», – я обязан проверить досконально. Во избежание возгорания.

– Что ж, извольте.

Одиннадцатый вошёл как нормальный человек. Не попытался с ходу зарубить меня топором, как Третий, проткнуть самодельным копьём, как Девятый, или, подобно Десятому, нагнать порчу амулетом, сработанным какими-то вуду-имитаторами из обезьяньего уха, папоротника фигоптурис-дигоптурис и окаменевшего горошка от чёрного козла. Кстати, в конце концов Третий, Девятый и Десятый тоже оказались вполне пригодными для дела людьми, худого слова о них не скажу. Голубчик Одиннадцатый вёл себя просто как примерный мальчик. Единое на всех моих рыцарственных гостей безумие выдавал только лихорадочный блеск в его глазах. Не станешь приглядываться – не заметишь.

Тут из спальни выплыл Великий Инка. Оценивающе посмотрел на гостя, сверкнул нефритовыми глазами и подошел потереться о выцветшие джинсы Одиннадцатого. А потом завалился на бок тут же, в прихожей, и принялся сосредоточенно вылизывать шаровары – словом, перестал обращать на пришельца внимание, пометив его как собственность.

– Какой у вас… крупный… котик, – робко прокомментировал рыцарь. С драконом биться он был готов. Но с прочей устрашающей нечистью встретиться никак не ожидал. У него непременно припасён Большой Волшебный Шкворень, или Рессора от Трактора Галадриэль, или Меч-Кладенец с вертикальным взлётом на каббалистической тяге. Но вся боевая амуниция заготовлена против магического ящера, предположительно огнедышащего, по некоторым сведениям треххордового, с невыясненным количеством голов. Против ящера Шкворень действует безотказно. Верняк, знающие люди говорили. А Меч-Кладенец укладывает зверушку, почти не покидая ножен, им уже двадцать штук таких уложили, чудо, что сейчас не сезон и за аренду артефакта сроком на сутки пришлось заплатить всего лишь три тысячи евро. Вопрос жизни и смерти: подействует ли боевой комплект против кота двухпудового номинала?

– Замечательный, замечательный котик! – восклицаю я.

И не лгу ни капельки. Котик ростом чуть повыше среднерусской рыси, пониже пумы, с кисточками на ушах, чёрно-золотистый тэбби, полосатый, как дворовый мышелов, зато полосы идут у него по роскошному соломенному фону. А какие у кота лапы! А какой у кота хвост! А какие глаза у кота! Чудо, а не кот.

– Нет ли у вас тапочек? – вежливо осведомился Одиннадцатый.