Академия (СИ)

Матвей, который не раздумывая кинулся на Вадима, несмотря на свой статус, проблемы, которые этот поступок мог повлечь! Матвей, который никому не даст меня в обиду, заставит молчать, заступится, несмотря ни на что! Матвей, который не стал оправдываться перед попечителями, но не чтобы защитить свою шкуру, как это делали остальные, нет: чтобы не привлекать внимание к моему имени, чтобы драка не была связана со мной!

Эти мысли взбодрили меня лучше, чем кофе, и только я собралась мчаться искать Матвея, еще смутно осознавая, что ему скажу, как в дверь постучали. Сердце забилось, причиняя боль, я покраснела до корней волос, но, когда Аглая сказала «войдите», в комнату вошла Мирослава Кривич.

Острое разочарование волной нахлынуло, но все же отступило от вида ее взволнованного лица.

— Я оббегала всю Академию, разыскивая вас! Все в порядке?

Она крепко обняла свою сестру, потом участливо сжала мои руки.

— Что произошло?

— А уже известно, что что-то произошло? — сама не знаю, откуда у меня нашлись силы шутить.

— Вся Академия гудит как улей.

Этого еще не хватало!

— Кто-то увидел, как избитого Вадима Хрусталева вели к целителям, кто-то заметил суетящихся охранников и преподавателей, кто-то — процессию из учеников, направляющуюся в ректорат. Все эти разрозненные сплетни быстро сошлись воедино, и теперь какие только слухи не разносятся по Академии!

Мы тревожно переглянулись.

— И что говорят?

Мирослава невесело усмехнулась:

— Ничего особенного. Например, что Эрлинг подрался из-за сударыни Ольги с Ясногоровым, Хрусталев пытался их разнять, вот и пострадал. Или что Вадим как-то оскорбил сударыню Стрелицкую, и Матвей из-за этого его атаковал. Или что вы обе подрались между собой из-за Ясногорова, а каким боком приплели остальных парней — я не знаю. Не стала дослушивать эту нелепую теорию, а посоветовала сплетникам заткнуться, и отправилась вас искать. Ну, теперь расскажите, как обстояло дело? И лучше сделать это до того, как сюда прибудет наш отец.

— Отец? — испуганно переспросила Ольга. — Но зачем?

— Затем, что драка в Академии — это серьезный проступок, и твое имя оказалось замешанным. Так что выкладывайте всю правду, и поживее!

Скрывать от нее что-либо не было смысла, и мы изложили историю предельно подробно, с многочисленными отступлениями. Странно, но теперь говорить об этом было легче, я чувствовала себя гораздо лучше, чем час назад. Наверное, потому что лицо Мирославы наливалось гневом и возмущением, она с эпитетами, неподобающими ее положению в обществе, обложила Вадима, и вчетвером мы вдоволь обругали его по всем фронтам. А еще одна порция кофе с медом окончательно вернула мне силы. Как и укрепившаяся вера в любовь Матвея.

— Драконье дерьмо, — разорялась Мирослава, пока раскрасневшаяся Ольга хохотала. — Ублюдок! Да как он посмел так себя вести! Говорить так о сударыне, да еще и в ее присутствии! И в присутствии драконицы! Отец его на куски за такое порвет! Из-за него имя Ольги поминает каждый сплетник, придумывая такие небылицы, что волосы встают дыбом!

— Что будет дальше? — спросила я, когда эмоции немного улеглись.

— Полагаю, нас всех ждет не самый простой день завтра. Никто еще ничего не знает, поэтому донимать будут почем зря. Советую держаться ближе к друзьям, особо не отсвечивать, не выходить из себя и никому не говорить о случившемся. Даже если будут провоцировать. Тем более если они будут провоцировать! К тому же завтра попечители снова вызовут вас для беседы, и будут уже более настойчивыми, чем сегодня. Знать бы, что там наплели им остальные… Но вы ни в чем не участвовали, так что не бойтесь. Ничего вам не сделают! Главное — чтобы ваше доброе имя не пострадало. Да и отец не просто же так сюда прибудет, он уладит проблему, не сомневайтесь.

Так за разговорами мы и провели остаток вечера, пока девушки не распрощались, и отправились к себе. Напоследок они заверили меня в своей поддержке, приказали не переживать из-за слов Вадима, а Аглая и вовсе едва не задушила в объятьях.

После их ухода я приняла ванную, и собралась уже лечь, но тело вдруг объявило забастовку, требуя движения и энергии. Во мне словно разбушевался огненный вал, вызывая дрожь, но не от слез, а от гнева. Последние несколько дней пронеслись перед глазами, я снова и снова прокручивала в голове бал, танцы, первое занятие, разговор в библиотеке, беседу с Ольгой, драку, и в итоге едва не взвыла от нахлынувших эмоций. А потом вдруг поняла, что нужно сделать.

Резко поднялась, оделась, и выскользнула из комнаты. Это было очень рискованно, очень-очень, но образ гавани манил меня сверхъестественным образом. Я вспоминала ее башни, охватывавший меня восторг, и стремилась снова ощутить те мгновения, когда я была безгранично счастлива.

Коридоры остались позади, никто не встретился, и это было как-то подозрительно удачно, но я и не сомневалась в успехе задуманного. Вот дверь, я тихонько прошмыгнула, едва касаясь земли побежала к пляжу, слыша стук собственного сердца. Но стоило увидеть темнеющие вдалеке башни, и все напряжение как рукой сняло.