Академия святости и Рассказы из колодца

Удивительно, но мы с матушкой Валентиной стояли совсем рядом с ними. Я мог почти касаться жены, ощущать, как она духовно выросла за тот промежуток земного времени. Всей моей душой я молился о ней, знал, что матушка тоже просит Господа о помощи. Помню, как святая притронулась к сердцу той девушки и по ней начал разливаться ослепительный свет, начиная с груди, по всему телу и душе.

Видел, как моя жена выбежала из храма, молясь о Екатерине. Как Катя приобщилась Святых Тайн и стала совсем светлой, почти как ангел.

Все мы были вместе, единым целым и делали одно большое дело, порученное нам самим Господом Богом!

Глава четвертая

Дворик

– Гришаа, Грииишааа, пора домой, – громко звала мама, высунувшись в фартуке из окна кухни.

Я сразу же бросал все свои детские дела, которыми был занят и бежал как мог, нагибаясь на ходу под соседским спальным бельем, что сушилось на веревках вдоль окон, перепрыгивая деревянные ящики с углем, запертые на замочек, на цыпочках проскальзывал сквозь цветы в горшках, что выставили на брусчатку у выхода из двери, мимо велосипеда без колеса, потягивающуюся кошку и много чего другого, необходимого для жизни человека. Затем поднимался по ступенькам уличной лестницы на второй этаж.

Это был маленький, перенаселенный жильцами всевозможных национальностей, но любимый дворик моего детства.

Моя мама была любимой женой, хорошей хозяйкой, ценной соседкой. Она старалась приносить пользу всему миру, но больше всего, конечно, папе. Он ценил это, но, к сожалению, большую часть нашего детства мы его не видели. Всегда он приходил домой очень поздно, думаю хотел провести время со мной, уделить внимание маме, но у него это хуже получалось, чем то, для чего он был рожден.

Я его вспоминаю большим и бородатым митрофорным протоиереем, что это значит «митрофорный» я тогда не знал, но замечал, что его ценили в храме и даже наши соседи за стенкой прекращали ссоры, когда он возвращался со службы. Папа совершенно ничего не понимал в домашних делах, хотя по возрасту, был старше мамы. Мы очень любили друг друга, а вечером, садясь за стол обязательно молились Сердцеведцу, который тоже любил нас.

Конечно, мы чувствовали тяжесть сана отца, скорее начали ощущать ее ближе к тридцатым годам, когда меня стали сторониться друзья во дворе, а в школе стали обзывать «поповичем». Пару раз пытались даже побить после школы. Да и соседи создавали трудности. Одно время маме не давали место для стирки во дворе. Однажды пытались прогнать с общей кухни. Сейчас, будучи намного старше, я понимаю, что любое служение – это тяжелый крест. Если ты врач, учитель, священник или военный – по мере служебного роста, крест этот тяжелеет, придавливая плечи членов семьи служителя. Так было и у нас.

Чудотворный ларец

Я хотел подражать отцу во всем, также стремился много читать, интересоваться жизнью, даже пытался горячо молиться как он. Каждый вечер просил Бога о том, чтобы Христос пришел ко мне, очень хотелось узнать, какой Он, слышит ли меня и почему не отвечает.

Как-то, еще в мирные годы, отец пришел домой очень рано, я бездельничал и, конечно, обрадовался его приходу. С собой он принес большую металлическую коробку, украшенную золотистыми ветвями, резными крестиками и чудными завитушками.

Нужно сказать, что я всегда питал слабость к красивым народным поделкам, с изображениями животных, фигурками людей, евангельскими сюжетами, запечатленными в камне или на дереве. Несколько лет я даже провел в вырезании таких фигурок из дерева и, конечно, имел несколько коробочек, похожих на эту.

Но, тот ларец впечатлил меня навсегда, он был выполнен опытным мастером. Смотрелся он, как полученный от чародея, явившегося из старинной сказки.

После продолжительной молитвы отец раскрыл ларец передо мной и поставил на кухонный стол.

Я заглянул внутрь и с изумлением обнаружил там часть черепа. Он был темно-медового цвета, с белыми зубами и большим лбом. С правой стороны у него отсутствовала небольшая часть, но было очевидно, что это череп человека. Крепился он к основанию ларца и лежал там под стеклом.

 Я не боялся, а долго разглядывал и представлял, кем мог быть этот человек? Как он жил, чем интересовался? От чего умер?

Прикоснувшись губами к краю волшебной коробочки, папа произнес:

– Это сын, мощи, человека святой жизни!

Повторяя за ним, я тоже поцеловал стекло.

Отец снова помолился и прикрыл коробочку. Мы стали ждать маму. Я уже знал, что сегодня будет очень интересный рассказ.

Мама, как назло, не приходила до самого вечера, но когда послышались ее легкие шаги по ступенькам, я выбежал и скороговоркой выпалил:

– Представляешь, папа принес череп в коробочке!

Меня, наверное, услышали все соседи во дворе, что были дома, поэтому мама посмотрела по сторонам, строго взглянула на меня и затолкала в квартиру.

После ужина папа пил чай и рассказывал: