Академия темного принца

– Повесят! Или голову отрубят! – завыла в голос Нейли. – КалЛей, что делать-то?!

Я уныло улыбнулась:

– Ничего. Девочки, спасибо вам за все. Я горжусь, что училась вместе с вами. Честно. Но если узнают, что вы приходили, рядом сидеть будете.

Лица девчонок побледнели. Я постаралась придать голосу хоть немного бодрости:

– Нежить нашу берегите!

Лада нахмурилась:

– Хоть один шанс есть?

– Если ХилЛмар придет в себя.

И вдруг замерла.

– Девочки, милые, ни за что не подпускайте никого к палате нашего преподавателя. Если Дебор узнает о том, что принц до сих пор жив и находится в академии… ХилЛмару несдобровать.

Девчонки переглянулись. Я видела, им очень хотелось узнать, что же произошло на самом деле, но было не время для расспросов.

– Стихиями ляжем, Зения. Думаю, нужно декана предупредить, – твердо произнесла Лада. – И постараемся сделать все, чтобы тебя вытащить.

Нейли испуганно оглянулась.

– Может, все-таки вам попытаться сбежать?

– Куда? Да и как?.. На камеру охрану сам АлваАр ставил.

Девочки переглянулись.

– Как что-то выясним, доложим, – отчеканила шепотом Салли.

– И знай, – добавила Жади, – мы не верим, что ты могла навредить лейлиару ХилЛмару.

– А в то, что я дракон, верите? – спросила напряженно.

– В то, что дракон, – верим! – подмигнула Лада. – Мы все твою силу чувствовали. Но убить принца ХилЛмара…

– А то мы не видели, как ты на него смотрела, – сказала и тут же покраснела Дейра.

Я опустила взгляд.

Разве теперь это имеет значение? Принц умирает, а я сижу в подземелье, ожидая смерти. Потому что любое решение АлваАра для нас с Богданой смертельно.

– Пока, КалЛей. Не унывай!

Окошко закрылось, и мы с Сойку снова остались вдвоем.

– Булочку хочешь? – спросила я, чтобы хоть как-то разорвать вновь образовавшуюся тишину.

Ведьма посмотрела на меня. Я вздрогнула от ее пронзительного взгляда и того, сколько решимости и ярости в нем было.

Богдана поднялась, подошла ко мне.

– Булочку? Ты еще способна думать о еде? Муратова, да ты никак смирилась с нашей участью и следом за ХилЛмаром помирать собралась? Лично меня такая перспектива не радует. Я считаю, не для того меня боги с тобой послали, чтобы один эшафот на двоих разделить.

Она прикрыла глаза. Губы ее начали шевелиться в беззвучном бормотании. Развернулась резко, так, что воздух всколыхнулся, и я четко ощутила, как он начал сгущаться. Мне даже дышать стало тяжелее, грудь словно сдавливало сильное цыганское заклятие. Вот оно как бывает… Пульс отчаянно бился в висках.

Богдана, не глядя под ноги, подошла к стене и ударила в нее ладонями.

– АлваАр сказал, никто не сможет… – начала я, пытаясь привести ведьму в себя.

– К чертям безумного лейлиара! Он нас, братьев и себя погубит, – голос Сойку был глух и слегка подрагивал, будто говорила древняя старуха. – Ишь, задели его за живое… Сердцу мы не верим, а сбрендившему сознанию – запросто. Магию он наложил! Плевала я на его магию! Я цыганская колдунья. Шувани! И мать моя была шувани. И бабка. И прабабка! Все в моем роду были шувани. Но пришел принц и сказал, что он сильнее моего древнего рода и я должна подчиниться. На честь свою наступить!

Она порывисто повернулась и глянула на меня бесовскими горящими глазами. Волосы ее растрепались, и выглядела Сойку как самая настоящая колдунья. Темная и злая. Очень-очень злая. Уверена, если бы она с таким видом хоть раз на лекцию пришла, у нас бы ее предмет от зубов отскакивал. От клацающих от жути зубов.

Богдана подняла руку и погрозила пустоте пальцем:

– Еще посмотрим, кто сильнее! Хранителя он нашего разжаловал! Я ему разжалую! Не хнычь, Муратова! Распоясались совсем лейлиары здешние. Темные они! Ага! Ведьм они вешают. Да сейчас! На веки вечные они Богдану Сойку, дочь Драгомира запомнят!

Зловеще пообещав последнее, она опустилась на колени. Руками уперлась в пол. Снова бормотание и непонятные пугающие вскрики разнеслись по камере.

Я испуганно отошла к стеночке. Колдовство Богданы – это не магия здешнего мира, основанная на взаимодействии со стихиями или подчинении. Это взаимосвязь со всем окружающим, словно Сойку говорила с невидимыми силами. А те отвечали.

Богдана сделалась иной, будто сотканной из воздуха камеры. Окружение и ведьма стали одним целым. Жутким, но, видимо, куда более действенным, чем любая магия принцев.

– А вот я был уверен, что наша ведьма меня дозовется и вытянет сквозь любые заклятия!

– А-а-а! – раздался мой вопль.

Мохнатая лапа выскользнула из стены и зажала мне рот.

– Что ты орешь?! Свои же!

Из стены вышел домовой, обвел камеру унылым взглядом.

– М-да, ну и времена пошли… Барышень в казематы, хранителей в преисподнюю.

– Это все оттого, – подала слабый голос Богдана, – что у вас принц – придурок. А еще он не знает, что у каждой уважающей себя ведьмы есть в помощниках личный домовой.

Я повернулась к преподавательнице и испуганно охнула.

Богдана стояла все так же, опираясь руками о земляной пол камеры. Но как же бледна была ведьма! Она покачивалась, глаза потухли, став мутными.

Папирус бросился к женщине, подхватил ее, помогая подняться.